Соборы пустоты
Шрифт:
Как и в прошлый раз, он поспел к самому закрытию «Пасс-Мюрай». Но сегодня он непременно зайдет к ней. Он поговорит с ней, как взрослый человек, и даже признается, что страшно по ней скучает, что не может вынести, жизни без нее и просит дать им обоим еще один шанс… Или ничего не скажет, а просто обнимет ее. В конце концов, она ведь могла смягчиться. Вдруг она только и ждет, что он сделает первый шаг. Держи карман шире! А завтра я стану чемпионом мира по кёрлингу!
Он припарковал свою старушку на улице Турнель и собрался с духом.
Зеленый фасад вызвал в памяти вереницу образов из прошлого, когда все было так просто. Как он едва ли не каждый день заходил сюда, чтобы в окружении книг часами болтать с Лолой о литературе, помогал ей закрывать магазин, а потом шел с ней пропустить стаканчик в каком-нибудь баре в квартале Бастилии. Как флиртовал с ней, открывал в ней все новые достоинства и лелеял недостатки. Потом ему послышалось, будто она своим хрипловатым голосом нашептывает ему слова, принадлежащие им одним, фразы, которые они придумывали, чтобы признаваться друг другу в любви сотнями чудесных способов. Он ощутил тепло ее поцелуев, снова увидел себя, лежащего рядом с ней, положив голову на ее безупречный живот.
Несмотря на летнюю жару, Ари пробил озноб. Он попытался прогнать воспоминания и ускорил шаг. Он уже собирался пересечь дорогу, как вдруг застыл на месте, словно окаменев под взглядом Медузы.
На другой стороне улицы всего в нескольких шагах от него Лола вышла из магазина и бросилась на шею какому-то молодому человеку. Высокий, лет тридцати, он был вызывающе красив и до отвращения хорошо усвоил псевдонебрежный стиль. Ари лихорадочно его разглядывал. Такая показная непринужденность наверняка требовала огромных усилий. Длинные волосы тщательно взлохмачены, мешковатые джинсы якобы не по фигуре, искусно помятая рубашка, как будто бы плохо подстриженная бородка. Все в этом человеке было насквозь фальшивым, как в «Балладе подделок» Брассенса. Маккензи возненавидел его с первого взгляда. Без малейших усилий.
Лола целовала этого типа со страстной восторженностью, и Ари подумал, что его она никогда так не целовала. Вспомнив простодушный порыв, который двигал им мгновение назад, он не сумел сдержать нервный смешок.
Ну я и придурок!
Он хотел было вернуться на тротуар, но не мог оторвать глаз от этой сцены. Она выглядела такой счастливой! Ее радость наверняка была наигранной. Разумеется, она нарочно раздувала ее, чтобы убедить саму себя.
Я придурок.
Уйти. Только это ему и остается. Уйти — и на этот раз окончательно. Он собирался развернуться, когда понял, что Лола заметила его. Что она на него смотрит.
Ари сглотнул слюну. Оттуда, где он стоял, ему казалось, что в ее взгляде чего только нет. Смущение, удивление, гнев и еще, возможно, капелька торжества. Она шепнула что-то своему дружку, сделала ему знак подождать и перешла улицу.
Аналитик стиснул кулаки в карманах. Бежать уже поздно.
— Ты снова хотел уйти не поздоровавшись?
Этот хрипловатый голос. Чертов прекрасный хрипловатый голос! Как же ему его недостает!
—
— Ты и не мешаешь. По крайней мере, здороваясь. Ты мешаешь разве что когда присылаешь мне эсэмэски в четыре утра, чтобы сказать, как ты по мне соскучился.
Ари прикусил губу.
— Мне… Мне очень жаль. Я давно такого не делал.
— Шесть дней назад.
Так недавно? Проклятье.
— Мог бы и позвонить. Я была бы рада познакомить тебя с Томом в другой обстановке. Как полагается. Например, за выпивкой.
— Его зовут Том?
— Да. То есть Тома. Он оператор.
— Отпад. Ты… ослепительна. Выглядишь счастливой.
— Да. Очень. Я переезжаю к нему через две недели. Кстати… Не знаешь кого-нибудь, кому нужна квартира в районе Бастилии? — добавила она как ни в чем не бывало. — Не то мне не вернут залог, потому что я не предупредила за два месяца.
— Я… Я подумаю.
— Ну а ты?
— Я? Нет, я не собираюсь переезжать к кинооператору. По крайней мере, не прямо сейчас.
Она улыбнулась. И эта улыбка была божественной.
— Дурачок. Все те же шуточки. Как ты поживаешь?
Он едва не ответил искренне. Впрочем, он не был уверен, что сам знает ответ.
— Сносно. Я… Я рад, что ты встретила кого-то, с кем ты, похоже, счастлива.
— Спасибо. Я не верю ни единому слову, но все равно спасибо.
— Да нет же! — возразил он обиженно. — Нет, я говорю это от чистого сердца, Лола. Я правда рад. Я… э-э-э… опустошен, но рад.
— А я уверена, ты думаешь, что это ненадолго.
— Вовсе нет.
Именно так он и думал. Даже уже мечтал об этом. Но в глубине души нет, он на это не надеялся. Потому что знал: сам он не способен сделать эту женщину такой счастливой, как она того заслуживает. И слишком ее любил, чтобы не желать ей встретить кого-нибудь… какого-нибудь Тома, который заполнит хотя бы эту пустоту. А может, он внушал себе это, чтобы утешиться. Сделать вид, что готов смириться.
— Нет, — повторил Ари, выдавив из себя теплую улыбку. — Мне больно в этом признаваться, но он в самом деле очень неплох. И я никогда тебя такой не видел. Во всяком случае, ты выглядишь… свободной. По-настоящему. Прямо вся светишься. И тебе здорово идет без очков… Ты… Ты очень красивая, Лола.
— Спасибо.
Ари почувствовал комок в горле и понял, что ему пора уходить, если он не хочет сорваться и начать умолять или проклинать. Если не то и другое вместе.
— Ладно. Мне пора. Созвонимся на днях. И ты мне обо всем расскажешь, идет?
— Ты уверен?
— Да-да. Пока.
Он чмокнул ее в обе щеки. Духи Лолы, духи, которые он так хорошо знал, подействовали на него как электрошок. И он постарался, как мог, скрыть свое волнение.
— Вуе. [59]
59
Пока (англ.).