Собрание сочинений в 4 томах. Том 1. Вечерний звон
Шрифт:
Флегонт в душе посмеивался и над сватами, и над Юхимом, но жениха продолжал разыгрывать — это давало ему возможность бывать в избах сибиряков, а они не любили пускать к себе ссыльных.
Бобыль Кузьмич крепко привязался к Флегонту, по пятам ходил за ним; Флегонт его водочкой угостит, сыграет с ним в «дурака».
Кузьмич был рад-радешенек рассказать приятелю все, что знал. А знал он всю подноготную округи. О Гришке Распутине говорил худо. Что между ними вышло, Флегонт так и не узнал. «Жулик! Блудник! Пьяница!» — поносил Кузьмич Гришку. Узнав какие-либо последние новости сельской
Но однажды Флегонт объявил, что жениться вовсе не собирается, что у него есть невеста в Питере и вот-вот приедет сюда.
Что происходило в десятке изб, где Флегонта уже считали зятем, трудно рассказать. Но, как ни странно, это даже возвысило Флегонта в глазах мужиков: хоть и ссыльный, но не прощелыга…
Досталось Юхиму Распутину: припомнили ему сваты и дармовую водочку, и дармовой табачок, и обещания, раздаваемые направо и налево…
А Флегонт словно бы наворожил: через месяц с чем-то после объявленного им отказа от жениховства он получил письмо от Тани — она сообщала, что едет к нему.
Теперь Флегонт каждый день после обеда уходил из села и, лежа у дороги, поджидал казенную подводу. Порой вечерний звон заставал его здесь; медный голос колокола торжественно звучал, нарушая вековую тишину тайги.
До бесконечности долго хотелось слушать эти призывные звуки, отдалить одинокую, тоскливую ночь. Но сумерки закрывали все видимое, безлюдно вилась дорога, и все пропадало вдали, за грядой холмов, уже объятых синью ночи, а колокол все звал и звал…
Куда?.. Зачем?..
Как ни приятен был вечерний звон, как ни много сладких воспоминаний будил он, Флегонт хотел бы услышать набат, который будил бы своим мощным призывом сознание людей.
В какую глухомань услали Ленина? Может, Таня привезет весть о нем.
В один из июльских дней, возвращаясь к ночи с поля, Флегонт увидел свет в своем окошке.
— Кто у меня? — спросил Флегонт Настасью, возившуюся во дворе.
— Гости! — с сердцем ответила девка, и по ее злобному, ревнивому тону Флегонт угадал, что за гостья приехала к нему…
С Таней сидела Ольга Михайловна. Когда появился Флегонт, она ушла. Флегонт не мог выговорить слова: его душа пела, все ему казалось праздничным, он ощущал в себе необыкновенную легкость. Не страшили его оставшиеся годы ссылки, — теперь он все может сделать, даже самое необыкновенное!
Таня глаз не сводила с него: какой он сильный, умный, какой радостью полны его глаза! Такие, как он, любят глубоко, верно. Что бы там ни случилось, как бы ни была страшна и сложна их жизнь, он останется с ней.
Начались взаимные расспросы без конца. Утром они ушли в тайгу и бродили там целый день, зашли к Кузьмичу, съели убитую Флегонтом птицу и проговорили до вечера.
Таня рассказала об аресте, о том, как ее допрашивал Филатьев, предлагал свободу и все блага жизни — за ту же
С болью она рассказала о свидании с отцом.
Флегонт спросил о Луке Лукиче, о семье, о Двориках, но Таня знала немного: никаких новых вестей из села она не получала. Одно известие обрадовало Флегонта: голос Ленина не умолк; живет Владимир Ильич в Сибири, в селе Шушенском, под Минусинском, кончает работу, задуманную еще в тюрьме, а его письма к друзьям на воле по-прежнему полны веры в начатое им дело. Все это Таня узнала от Надежды Константиновны: часть пути они ехали вместе — Крупская направлялась в Шушенское.
Они решили написать Ленину, как только Таня немного придет в себя после утомительной дороги.
Поселились они на разных квартирах, но хозяйство вели общее и дни проводили вместе. Ольга Михайловна все свои свободные часы бывала с ними.
Исправник разрешил Тане врачебную практику — это были ее первые шаги на новом поприще. Участие, чуткое внимание к людям привлекли к Тане много сердец.
Устроившись и оглядевшись, Таня возобновила переписку с друзьями. Прежде всего письма были отправлены в Дворики и в Шушенское.
Глава девятая
Первый год в глухом сибирском селе, где все, начиная от учителя и кончая сельскими заправилами, смотрели на ссыльного косо, а то и враждебно, где природа, несмотря на ее дикую красоту, казалась чужой, вдали от привычного дела, от семьи, от друзей, — этот год был для Ленина самым тяжелым, но и самым плодотворным: работа над книгой подходила к концу.
Письма из Москвы и Питера шли бесконечно долго, свидания с друзьями, расселившимися в округе, были запрещены…
Однажды Ленин, не выдержав одиночества, решил съездить тайно в село Тесинское Минусинского уезда, где в ссылке жил Глеб Кржижановский. После этого исправник долго читал Владимиру Ильичу нравоучение.
Зато на здоровье Ленин не мог пожаловаться.
Однажды он получил письмо от Крупской. Она добивалась разрешения быть высланной в Шушенское и вскоре вместе с матерью, Елизаветой Васильевной, выехала к нему.
Ленин не только скучал по ней. Надежда Константиновна, добровольно взявшая на себя обязанности секретаря «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», с течением времени стала ближайшим помощником Владимира Ильича во всех его делах. Точность и исполнительность Крупской служили темой восторженных разговоров, память ее изумляла всех близких: она знала сотни нелегальных адресов, по подпольным кличкам почти всех членов организации в Петербурге и в провинции.
Он готовился к большой работе и знал, что без Надежды Константиновны ему трудно будет справиться с нею: требовались книги, вычисления, обширная переписка, извлечения из многих официальных и революционных источников. Все это Надежда Константиновна умела делать, как никто.
Рассказ Надежды Константиновны о делах организации был печален: от того, что создали «старики», остались развалины. Степан Радченко и еще два-три человека кое-как поддерживали боевой дух, но, окруженные соглашателями, они мало что могли сделать.