Собрание сочинений в 4 томах. Том 2
Шрифт:
Дзержинский. Слушаю, слушаю.
Локкарт. Я русских наблюдал до революции и революцию считал неизбежной… в самых крайних формах. Я прибыл в Петроград с единственным и искренним желанием быть объективным наблюдателем событий… Но меня втянули в эту чудовищную авантюру. Рейли, Сидней Рейли был злым гением всего, что потом стало называться заговором Локкарта. Вы мне не верите?
Дзержинский. Представьте себе, верю. Абсолютно верю. Сначала Фрэнсис, потом Рейли… так оно и должно быть. Втянули. И заговор вы называете чудовищной авантюрой. А
Локкарт. Мне, очевидно, как дипломату, не следовало втягиваться в дела, не соответствующие моей дипломатической миссии.
Дзержинский. Вот! Громадная, ни с чем не соизмеримая тяжесть вашего преступления состоит в том, что вы, Локкарт, превратили свою миссию дипломата в злодеяние против нашей страны и своей собственной.
Локкарт. Не понимаю. Это новое обвинение? С меня достаточно того, что выяснено следствием.
Дзержинский. Следствие выяснило факты. Попробуйте понять, что эти факты означают. Вы кому служите?
Локкарт. Правительству его величества.
Дзержинский. А шире?
Локкарт. Английской нации.
Дзержинский. А нужен был английской нации ваш заговор в Москве?
Локкарт. Господин Дзержинский, дипломаты служат интересам нации, но подчиняются своим министрам.
Дзержинский. А министрам вы могли сообщать правду?
Локкарт. Я сообщал, но… я боялся прослыть красным.
Дзержинский. Значит, вы стали лгать?
Локкарт. Я не лгал. Но я сообщал лишь то, что нравится моим министрам.
Дзержинский. Что там «не лгал»! Взять вашу деятельность… С первых своих шагов в Москве вы нас вынудили смотреть за вами в оба. И то мы проглядели много. Вас сразу следовало выслать из Москвы без всяких церемоний.
Локкарт. И все же, господин Дзержинский, со мной нельзя обращаться, как с обыкновенным преступником.
Дзержинский. Да, вы не обыкновенный преступник. (Точно и не слыхал.) Лгали, инсинуировали, разжигали недоверие, злобу, ненависть. Вы вместе с Фрэнсисом разбудили в мире алчные аппетиты капиталистов. Вы требовали интервенции, кровопролития, войны. Вы, наконец, пошли на свою чудовищную авантюру и посягнули на самую жизнь Советского государства. Преступен дипломат, клевещущий на правительство страны, которое его принимает, но вы клеветали на наш народ. Кровь не на тех ваших солдатах, которые сейчас убивают на севере русских людей, она на вас. Не говорю о чести… доля разума могла вам подсказать, как отвратительна ваша роль. В этой постыдной войне западных держав с русским народом вы могли остаться незапятнанным. История отметила бы вашу роль, достойную уважения… А вы — в тюрьме, шпион и провокатор, продажный человек и авантюрист, обладавший дипломатическим саном великой державы. Вы — не обыкновенный преступник.
Локкарт. Что меня ждет?
Дзержинский. Смертная казнь.
Локкарт. Как? О-о… нет! Простите… я надеялся…
Дзержинский.
Локкарт. Я очень плохо соображаю… но каждый хочет жить, жить любой ценой.
Дзержинский. Таким субъектам, как вы, по правде говоря, жить не следует. Дорого платит человечество за ваши злодеяния.
Локкарт. Пусть так, черт побери, но ваша партия очень дорого заплатит за меня.
Дзержинский. Ах вот как! Понимаю. Речь идет о жизни наших товарищей, задержанных в Лондоне?
Локкарт. Вы не подумали об этом, но я предусмотрел…
Дзержинский(позвонил; вошедшему Баташову). Уведите этого господина.
Локкарт уходит с Баташовым.
Какая омерзительная личность!
В Александровском саду, в сумерки. Осенью. Сильвия, Шебурский.
Шебурский(сдерживаясь). Все сказано. Пора, красавица моя, нам разойтись в разные стороны.
Встают со скамейки.
Кошмарным воспоминанием остается для меня навсегда этот восемнадцатый год. Прощайте.
Сильвия. Так не расстаются добрые друзья. Милый, вы даже не спросили, как я уцелела.
Шебурский(порывисто сел рядом). А вы спросили, что со мной было во время этого страшного разгрома?
Сильвия. Но Рейли меня успокоил…
Шебурский. С каким бы удовольствием я пустил пулю в лоб вашему Рейли.
Сильвия. За что? Он сделал все, что мог.
Шебурский. За его дьявольское презрение к России — к большевикам, к меньшевикам, к любому русскому, ко мне, к сотням и сотням людей, которые вошли в этот несчастный заговор. А Локкарт! Чем он рисковал?.. И Пулл ваш тоже со своей бандой. А где ваш мистер Фрэнсис? Самонадеянная сволочь и больше ничего.
Сильвия. Милый, если вы так плохо настроены, то я не понимаю…
Шебурский. Чего не понимаете? Не беспокойтесь. Ваш агент вас не подведет. Даже не скажет в случае провала, что он служил вашей разведке.
Сильвия. Вы ненавидите меня, Мишель?
Шебурский. А для чего вы спрашиваете? Если я как мальчик со слезами стану говорить, что я по-прежнему люблю, — что, вас это тронет? (Вдруг.) В последний раз по-человечески прошу вас — дайте мне возможность уехать вместе с вами. Вы не бойтесь, я вас не подведу, у меня есть теперь опыт, притом я по-немецки говорю, как чистый немец, вам ничего не стоит сделать для меня немецкий паспорт, ведь вы сейчас работаете с ними. Бежим вместе. Я молод, я талантлив, у меня железная энергия…