Собрание сочинений в девяти томах. Том 8. Мост дружбы
Шрифт:
– Очень интересно, – мрачно заметил Муцикава.
– О да! Я думаю, что мы могли бы здесь кое-чему научиться.
– Несомненно, Усуда-си, – еще мрачнее сказал Муцикава.
Усуда поднялся и протянул короткую руку:
– Доброго пути вам, господа. Если хотите, я напишу вам записку к своему пациенту.
Оба японца стояли, понурив головы.
Когда они, выйдя из комнат, надевали свои ботинки, Кото сказал:
– Он решил испытать нас.
– Нет, просто сплавить! – огрызнулся Муцикава…
О'Кими с неопределенной, блуждающей улыбкой стояла перед
Кими-тян, глядя на весь этот созданный ее руками и вместе с тем такой загадочный и нереальный мир, шептала:
С тех пор как узнала, Что жизнь Совсем нереальна, Как думать могу я, Что сны – только сны?Глава четвертая. Акции
Мутные пятна фонарей отражались в мокром тротуаре. Под ногами хлюпало. Дождь сочился не переставая. Стены домов с темными проемами окон уходили ввысь, где сливались со мглой. Щель улицы казалась дном глубокого сырого ущелья.
Скрюченные, ссутулившиеся люди жались под карнизами и выступами стен. До утра было еще далеко. Готическая церковь, запиравшая собой улицу, чернела мрачным силуэтом. Серыми полосами казались колонны на здании биржи, около которой толпились люди, боясь упустить минуту открытия. Кто знает, какие потрясения может принести новое утро?
– Они упадут, опять упадут, помяните мое слово, джентльмены! Туннель съест их.
– За один вчерашний день они упали на пятьдесят три пункта.
– Будь он проклят, этот туннель, он разоряет нас! Кто мог думать, что судоходное дело пойдет ко дну? Что могло быть вернее судоходных акций? Разве мог пересохнуть Атлантический океан?
– Ничего не было вернее, дядя Бен! Ничего! Но вот строительство туннеля перевалило за половину, и…
– …и судоходные акции полетели ко всем чертям, словно океан вытек через дырку в земной скорлупе.
– А вместе с ним и наши кровные доллары, горбом заработанные.
– Надо думать, что сегодня акции упадут еще пунктов на пятьдесят.
Дядя Бен, такой же грузный, как и прежде, но совсем не такой добродушный, рассердился:
– Не каркайте! Я сорок лет копил деньги и все до последнего цента вложил в судоходные акции. Будь он проклят, этот туннель! Он отнял у меня младшего сына. Он хочет еще отнять у меня мои доллары…
– …от которых осталась едва половина.
– С радостью отдал бы и эту половину, если бы тем мог вернуть своего Генри!
– Да… Я знал вашего сына. Такой симпатичный был парень.
Лицо дяди Бена налилось краской:
– Мерзавцы! Негодяи! Заманили моего мальчика под воду и там убили! Они едва не потопили всех рабочих.
– Действительно, проклятое сооружение! Но где же туннельное просперити? Где же это процветание?
– Просперити! – горько усмехнулся дядя Бен. – У меня было два сына и одна дочь. Теперь у меня остался один сын, а дочь должна ехать на Аляску, чтобы выйти замуж за простого монтера. Дела плохи в Нью-Йорке. Вот я имел службу на судостроительном заводе мистера Элуэлла, а теперь завод закрылся. Никто не хочет заказывать суда. И старый Бен без работы. А его сбережения тают, как снег, положенный в боковой карман.
– Конечно, джентльмены, совсем невыгодно сейчас держать у себя судоходные акции. Что касается меня, то я предпочитаю продать все три свои судоходные акции, чтобы купить одну туннельную.
– Если вы что-нибудь получите за свои судоходные, – пробурчал старый Бен.
– Да, – вздохнул кто-то в толпе, – я думаю, что в кармане Джона Рипплайна поубавится миллионов.
– Он просто вылетит в пароходную трубу.
– Я бы сказал, в трубу Арктического моста.
– А с ним вместе и мы, – рассмеялся кто-то горько.
Разговор замолк. Люди зябко ежились, отряхиваясь от дождевых капель.
К моменту открытия биржи и Брод-стрит и Уолл-стрит были запружены взволнованными людьми. Спекулятивная лихорадка овладела Нью-Йорком. Если всю ночь здесь продежурили злополучные владельцы судоходных акций, то к утру явились люди, чтобы купить хотя бы одну акцию Туннельного концерна или Стального синдиката, акции которых неизменно ползли вверх. При некоторой ловкости в несколько дней можно было удачной сделкой создать себе состояние. Золотая лихорадка овладела людьми. В подземке, в трамвае, на улице, на службе, в клубе и в кафетерии – везде говорили только об акциях, о пунктах, об онкольных счетах и дивидендах. Начатая месяц назад игра на повышение, игра, как ее называли, «больших быков», уже приносила свои плоды. Первой жертвой оказалась Атлантическая судоходная компания. Ее акции под влиянием бешеной агитации газет, носившихся с идеей скорого окончания трансконтинентального туннеля, покатились вниз.
– Покупайте железнодорожные акции! Никогда железнодорожное дело не было таким выгодным, как теперь, когда заканчивается подводный туннель! Покупайте железнодорожные!
– Дик Ольдстэд, тот, который женился в прошлом году на богатой вдове, в неделю заработал сто тысяч долларов на стальных акциях. У Стального треста снова предвидятся поставки для туннеля. Его акции летят вверх.
– Я продал на прошлой неделе пять акций и заработал неплохо, но теперь жалею. Сегодня я заработал бы на них вдвое.
– Счастлив тот, кто может совершать сам сделки на бирже. Он снимает все сливки. За место на бирже платят несколько сот тысяч долларов.
– А зарабатывают миллионы!
– Говорят, мистер Игнэс загребает каждый день по миллиону.
– Теплоходам пришел конец!
– Я не дал бы свой старый автомобиль за пачку судоходных акций.
– Туннель! Туннель! Мистер Кандербль скоро достроит его. Уже поговаривают о прокладке трубы вдоль западного берега, чтобы соединить Аляску с Сан-Франциско.