Собрание сочинений. Т. 1

Чёрный Саша

III

Бронхитный исправник, Серьезный, как классный наставник, С покорной тоской на лице, Дороден, задумчив и лыс, Сидит на крыльце И дует кумыс. Плевритный священник Взопрел, как березовый веник, Отринул на рясе крючки, И — тощ, близорук, белобрыс, Уставил в газету очки И дует кумыс. Катарный сатирик, Истомный и хлипкий, как лирик, С бессмысленным, пробковым взглядом Сижу без движения рядом. Сомлел, распустился, раскис И дую кумыс. «В Полтаве попался мошенник»,— Читает со вкусом священник. «Должно быть, из левых»,— Исправник басит полусонно. А я прошептал убежденно: «Из правых». Подходит мулла в полосатом, Пропахшем муллою халате. Хихикает… Сам-то хорош! — — Не ты ли, и льстивый и робкий, В бутылках кумысных даешь Негодные пробки? Его пятилетняя дочка Сидит, распевая у бочки, В весьма невоспитанной позе. Краснею,

как скромный поэт, А дева, копаясь в навозе, Смеется: «Бояр! Дай конфет!» «И в Риге попался мошенник!» Смакует плевритный священник. «Повесить бы подлого Витте…» — Бормочет исправник сквозь сон. — За что же?! И голос сердитый Мне буркнул: « все он»… Пусть вешает. Должен цинично Признаться, что мне безразлично. Исправник глядит на муллу И тянет ноздрями: «Вонища!» Священник взывает: «Жарища!» А я изрекаю хулу: — Тощища!! <1909>Чебени

IV

Поутру пошляк чиновник Прибежал ко мне в экстазе: — Дорогой мой, на семь фунтов Пополнел я с воскресенья… Я поник главою скорбно И подумал: если дальше Будет так же продолжаться, Он поправится, пожалуй. У реки под тенью ивы Я над этим долго думал… Для чего лечить безмозглых, Пошлых, подлых и ненужных? Но избитым возраженьем Сам себя опровергаю: Кто отл и чит в наше время Тех, кто нужен, от ненужных? В самых редких положеньях Это можно знать наверно: Если Марков захворает, То его лечить не стоит. Только Марковы, к несчастью, Все здоровы, как барбосы, — Нервов нет, мозгов два лота И в желудках много пищи… У реки под тенью ивы Я рассматривал природу — Видел заросли крапивы И вульгарнейшей полыни. Но меж ними ни единой Благородной, пышной розы… Отчего так редки розы? Отчего так много дряни?! По степям бродил в печали: Все коровник да репейник, Лебеда, полынь, поганки И глупейшая ромашка. Вместо них зачем свободно Не растут иные злаки — Рожь, пшеница и картошка, Помидоры и капуста? Ах, тогда б для всех на свете Социальная проблема Разрешилась моментально… О дурацкая природа! Эта мысль меня так мучит, Эта мысль меня так давит, Что в волнении глубоком Не могу писать я больше… <1909>Чебени

ПРОВИНЦИЯ ^*

БУЛЬВАРЫ ^*

Праздник. Франты гимназисты Занимают все скамейки. Снова тополи душисты, Снова влюбчивы еврейки. Пусть экзамены вернулись… На тенистые бульвары, Как и прежде, потянулись Пары, пары, пары, пары… Господа семинаристы Голосисты и смешливы, Но бонтонны гимназисты И вдвойне красноречивы. Назначают час свиданья. Просят «веточку сирени», Давят руки на прощанье И вздыхают, как тюлени. Адъютантик благовонный Увлечен усатой дамой. Слышен голос заглушенный: «Ах, не будьте столь упрямой!» Обещает. О, конечно, Даже кошки и собачки Кое в чем не безупречны После долгой зимней спячки… Три акцизника портнихе Отпускают комплименты, Та бежит и шепчет тихо: «А еще интеллигенты!» Губернатор едет к тете. Нежны кремовые брюки. Пристяжная на отлете Вытанцовывает штуки. А в соседнем переулке Тишина, и лень, и дрема. Все живое на прогулке, И одни старушки дома. Садик. Домик чуть заметен. На скамье у старой елки В упоенье новых сплетен Две седые балаболки. «Шмит к Серовой влез в окошко… А еще интеллигенты! Ночью к девушке, как кошка… Современные… Студенты!» <1908>

НА РЕКЕ ^*

Господа волонтеры Катаются в лодке И горланят над сонной водою. На скамье помидоры, Посудина с водкой, Пиво, сыр и бумажка с халвою. Прямо к старой купальне На дамские ноги Правят нос, закрывая погоны. Но передний печально Вдруг свистнул: «О Боги! Это ноги полковничьей бонны». И уходит бросками Скрипящая лодка. Задыхаясь, рвут весла и гонят. Упираясь носками, Хохочут: «Лебедка! Волонтер тебя пальцем не тронет!» На челне два еврея Поют себе хором: «Закувала та сыза зозу-ля…» Рулевой, свирепея, Грозит помидором, А сосед показал им две дули. «Караул! Что такое?!» Галдеж перебранки, Челн во все удирает лопатки. Тишина над рекою… На грузной лоханке Показался мороженщик с кадкой. Навертел крокодилам Три полные чашки. Лодка пляшет и трется о лодку. В синьке неба — белила. Вспотели рубашки. Хороша ли с мороженым водка? <1910>

СВЯЩЕННАЯ СОБСТВЕННОСТЬ ^*

Беседка теснее скворешни. Темны запыленные листья. Блестят

наливные черешни… Приходит дородная Христя, Приносит бутылку наливки, Грибы, и малину, и сливки. В поднос упираются дерзко Преступно-прекрасные формы. Смущенно, и робко, и мерзко Уперлись глазами в забор мы… Забыли грибы и бутылку, И кровь приливает к затылку. — Садитесь, Христина Петровна! Потупясь, мы к ней обратились (Все трое в нее поголовно Давно уже насмерть влюбились), Но молча косится четвертый: Причины особого сорта… Хозяин беседки и Христи, Наливки, и сливок, и сада Сжимает задумчиво кисти, А в сердце вползает досада: — Ах, ешьте грибы и малину И только оставьте Христину! <1908>

НА СЛАВНОМ ПОСТУ ^*

Фельетонист взъерошенный Засунул в рот перо. На нем халат изношенный И шляпа болеро… Чем в следующем номере Заполнить сотню строк? Зимою жизнь в Житомире Сонлива, как сурок. Живет перепечатками Газета-инвалид И только опечатками Порой развеселит. Не трогай полицмейстера, Духовных и крестьян, Чиновников, брандмейстера, Торговцев и дворян, Султана, предводителя, Толстого и Руссо, Адама-прародителя И даже Клемансо… Ах, жизнь полна суровости, Заплачешь над судьбой: Единственные новости — Парад и мордобой! Фельетонист взъерошенный Терзает болеро: Парад — сюжет изношенный, А мордобой — старо! <1908>

ПРИ ЛАМПЕ ^*

Три экстерна болтают руками, А студент-оппонент На диван завалился с ногами И, сверкая цветными носками, Говорит, говорит, говорит… Первый видит спасенье в природе, Но второй, потрясая икрой, Уверяет, что только в народе. Третий — в книгах и в личной свободе, А студент возражает всем трем. Лазарь Р о зенберг, рыжий и гибкий, В стороне на окне К Дине Блюм наклонился с улыбкой. В их сердцах ангел страсти на скрипке В первый раз вдохновенно играл. В окна первые звезды мигали, Лез жасмин из куртин. Дина нежилась в маминой шали, А у Лазаря зубы стучали От любви, от великой любви!.. Звонко пробило четверть второго — И студент-оппонент Приступил, горячась до смешного, К разделению шара земного. Остальные устало молчали. Дым табачный и свежесть ночная… В стороне, на окне, Разметалась забытая шаль, как больная, И служанка внесла, на ходу засыпая, Шестой самовар… <1908>

ПРАЗДНИК ^*

(«Генерал от водки…»)

Генерал от водки, Управитель акцизами С бакенбардами сизыми, На новой пролетке, Прямой, как верста,— Спешит губернатора сухо поздравить С Воскресеньем Христа. То-то будет выпито. Полицмейстер напыженный, В регалиях с бантами, Ругает коней арестантами, А кучер пристыженный Лупцует пристяжку с хвоста. Вперед — на кляче подстриженной Помчался стражник с поста… Спешат губернатора лихо поздравить С Воскресеньем Христа. То-то будет выпито. Директор гимназии, Ради парадной оказии На коленях держа треуголку И фуражкой лысину скрыв, На кривой одноколке, Чуть жив, Спускается в страхе с моста. Спешит губернатора скромно поздравить С Воскресеньем Христа. То-то будет выпито. Разгар кутерьмы! В наемной лоханке Промчался начальник тюрьмы. Следом — директор казенного банка, За ним предводитель дворянства В роскошном убранстве С ключами ниже спины. Белеют штаны. Сомкнуты гордо уста. Спешат губернатора дружно поздравить С Воскресеньем Христа. То-то будет выпито! <1910>

ШКАТУЛКА ПРОВИНЦИАЛЬНОГО КАВАЛЕРИСТА ^*

(Опись)

Шпоры, пачка зубочисток, Сорок писем от модисток, Шитых шелком две закладки, Три несвежие перчатки, Бинт и средство для усов, Пара сломанных часов, Штрипки, старая кокарда. Семь квитанций из ломбарда, Пистолет, «salol» в облатках, Анекдоты в трех тетрадках, «Эсс-буке» и «Гонгруаз», Два листка кадрильных фраз, Пять предметов из резинки, Фотография от Зинки, Шесть «варшавских» cartes postales [23] , Хлястик, карты и вуаль, Красной ленточки клочок И потертый темлячок. <1908>

23

Почтовые открытки (фр.).

НА ГАЛЕРКЕ ^*

(В опере)

Предо мною чьи-то локти, Ароматный воздух густ, В бок вцепились чьи-то ногти, Сзади шепот чьих-то уст: «В этом месте бас сфальшивил!» «Тише… Браво! Ш-а! Еще!!» Кто-то справа осчастливил — Робко сел мне на плечо. На лице моем несчастном Бьется чей-то жирный бюст, Сквозь него, на сцене, ясно Вижу будочку и куст. Кто-то дышит прямо в ухо. Бас ревет: «О па-че-му?!» Я прислушиваюсь сухо И не верю ничему. <1908>