В пути на горную вершину,В пути почти на небесаВертятся вслед автомашинеИ в облака плывут леса.И через горные пороги,Вводя нас молча в дом земной,Ландшафты грозные дорогаПередвигает предо мной.Хребты сгибающая тяжестьНа горы брошенных небес,Где тучи пепельные вяжутИ опоясывают лес.Скелеты чудищ допотопных,Шестисотлетних тополей,Стоят толпой скалоподобной,Костей обветренных белей.Во мгле белеющие складкиГофрированной корыГодятся нам для плащ-палаткиНа случай грозовой поры.Все вдруг закроется пожаром,Огня дрожащего стеной,Или густым болотным паром,Или тумана пеленой.И наконец, на поворотеТакая
хлынет синева,Обнимет нас такое что-то,Чему не найдены слова.Что называем снизу небом,Кому в лицо сейчас глядим,Глядим восторженно и слепо,И скалы стелются под ним.А. горный кряж, что под ногами,Могильной кажется плитой.Он — вправду склеп.В нем каждый каменьУнижен неба высотой.
2
Стихотворение написано в 1950 году на ключе Дусканья на Дальнем Севере.
БУКЕТ
Цветы на голом горном склоне,Где для цветов и места нет,Как будто брошенный с балконаИ разлетевшийся букет.Они лежат в пыли дорожной,Едва живые чудеса…Их собираю осторожноИ поднимаю — в небеса.
* * *
Я забыл погоду детства,Теплый ветер, мягкий снег.На земле, пожалуй, средстваВозвратить мне детство нет.И осталось так немногоВ бедной памяти моей —Васильковые дорогиВ красном солнце детских дней,Запах ягоды-кислицы,Можжевеловых кустовИ душистых, как больница,Подсыхающих цветов.Это все ношу с собоюИ в любой люблю стране.Этим сердце успокою,Если горько будет мне.
* * *
Льют воздух, как растворПочти коллоидальный,В воронку наших гор,Оплавленную льдами.Спасти нас не моглаОт давящего знояСтремительная мглаВечернего покоя.И лишь в тиши ночнойУбежищем идиллий —Полярною лунойНам воздух остудили.
* * *
Эй, красавица, — стой, погоди!Дальше этих кустов не ходи.За кустами невылазна грязь,В этой грязи утонет и князь.Где-нибудь, возле края земли,Существуют еще короли.Может, ты — королевская дочь,Может, надо тебе помочь.И нельзя уходить мне прочь,Если встретились ты и ночь.Может, нищая ты, голоднаИ шатаешься не от вина.Может, нет у тебя родныхИли совести нет у них,Что пустили тебя однуВ эту грозную тишину.Глубока наша глушь лесная,А тропинок и я не знаю…
* * *
Ни травинки, ни кусточка,Небо, камень и песок.Это северо-восточныйЗаповедный уголок.Только две плакучих ивы,Как в романсе, над ручьемСиротливо и тоскливоДремлют в сумраке ночном.Им стоять бы у гробницы,Чтоб в тени их по путиБогу в ноги поклониться,Дальше по миру идти.Иль ползти бы к деревушке,Где горит еще луна,И на плач любой старушкиНаклоняться у окна.Соловьев бы им на плечиРазвеселых посадить,Завести бы в темный вечерВ наши русские сады,Где соломенные вдовы,Птичьи слушая слова,Листья узкие готовыИ терзать и целовать,Как герои Руставели,Лили б слезы в три ручьяИ под ивами ревелиСреди злого дурачья.
* * *
Ты не застегивай крючков,
Не торопись в дорогу,
Кружки расширенных зрачков
Сужая понемногу.
Трава в предутренней красе
Блестит слезой-росою,
А разве можно по росе
Ходить тебе босою.
И эти слезы растоптать
И хохотать, покуда
Не свалит с ног тебя в кровать
Жестокая простуда.
* * *
Следов твоих ног на тропинке таежнойВетрам я не дам замести.Песок сохранит отпечаток ничтожныйЖивым на моем пути.Когда-нибудь легкую вспомню походку,Больную улыбку твою.И память свою похвалю за находкуВ давно позабытом краю…
* * *
Приснись мне так, как раньшеТы смела сниться мне —В своем платке оранжевом,В садовой тишине.Как роща золотая,Приснись, любовь моя,Мечтою Левитана,Печалью бытия…
* * *
Здесь
морозы сушат реки,Убивая рыб,И к зиме лицо стареетМолодой горы.С лиственниц не вся упалаРыжая хвоя.Дятел марши бьет на память,Чтоб бодрился я.Снега нет еще в распадках.Не желая ждать,Побелели куропатки,Веря в календарь.Рвет хвою осенний ветер,Сотрясая лес.День — и даже память летаСтерта на земле.
* * *
Холодной кистью винограднойСтучится утро нам в окно,И растворить окно отрадноИ выжать в рот почти вино.О, соглашайся, что недаромЯ жить направился на юг,Где груша кажется гитарой,Как самый музыкальный фрукт.Где мы с деревьями играем,Шутя, в каленую лаптуИ лунным яблоком пятнаем,К забору гоним темноту.Для нас краснеет земляникаСвоим веснушчатым лицом,Вспухает до крови клубника,На грядках спит перед крыльцом.И гроздья черно-бурых капельВисят в смородинных кустах,Как будто дождь держал их в лапах,Следы оставил на листах.И ноздреватая малина,Гуртом в корзине разместясь,Попав ко мне на именины,Спешит понравиться гостям.Все, кроме пареной брусникиИ голубичного вина,Они знавали лишь по книгам,Видали только в грезах сна.
* * *
Боже ты мой, сколькоСолнечных осколковНа тугом снегу,Для кого же нужноСкатертью жемчужнойЗастилать тайгу?Крепко спят медведиЦвета темной медиВ глубине берлог.Меховым, косматымНипочем зима-то,Каждый спать залег.Зайцам и лисицамСкатерть не годится,Слишком ярок блеск,Слишком блеск тревожен.Заяц остороженИ укрылся в лес.Заячьей дорогой,Подождав немного,Поплелась лиса.Снова молчаливы,До смерти пугливыБелые леса.Достают олени,Вставши на колени,Из-под снега мох.Кто бы, видя это,Воспитать эстетаИз оленя мог?Куропаток стадоБродит меж кустами,Пастбище ища.В целях маскировкиЗимние плутовкиВ снеговых плащах.Куропатки падкиНа зерна остаткиИ нашли овес.Губа-то не дура,Были бы вы куры —Рыли бы навоз.Приучилась белкаПрезирать безделки,Слишком занята,Прыгает, как кошка,Разница немножкоВ качестве хвоста.И приличья птичьиЯвно безразличныСпящим глухарям.Дрыхнут вон на сучьях,Благо лапы-крючьяИм даны не зря.Ну, а нынче все жеКто же видит, Боже,Краски красоты?Кто понять их может,Кто же, светлый Боже, —Только я да Ты.
* * *
С кочки, с горки лапкой заячьейЗдешний ангел мне махнет.Он нисколько не кусается,А совсем наоборот.Он волчиной — человечинойСам напуган на сто лет.По тропе он ходит вечеромИ петлит свой легкий след.Для моей души охотничьейОн имеет интересТем, что слишком озабоченноИзучает здешний лес.Его лапкой перемеченыВсе лесные уголки.Где и делать ему нечего,Попадается в силки.
Сыплет снег и днем и ночью,Это, верно, строгий богСтарых рукописей клочьяВыметает за порог.Все, в чем он разочарован —Ворох песен и стихов, —Увлечен работой новой,Он сметает с облаков.
* * *
Жилье почуяв, конь храпит,Едва волочит ноги,Нас будто съемкою «рапид»Снимали по дороге.Мы едем, едем и молчим,Вполне глухонемые,Друг другу в спину постучимПока еще живые.Мне трудно повернуть лицоК горящим окнам дома,Я лучше был бы мертвецом,Меня внесли бы на крыльцоК каким-нибудь знакомым.
3
Это стихотворение написано в 1950 году на ключе Дусканья и передано Пастернаку почтой. Входит в «Колымские тетради». Одно из тех стихотворений, которые нравились Пастернаку.