Собрание сочинений. Том 4
Шрифт:
Василько, приложив руки к груди, говорит:
— Прижимист он, государь-батюшка. Самодурен. О себе одном забота.
— Мы князья хорошего рода, — говорит Иванко, — а никуды не допускает. Сам вот войной пошел против немца, нас не взял. Все себе!..
— Старшим князем на Руси желает быть, — тихо шепчет Василько. — Шведов как разбил — и во сне голову не сгибат. Гордой! А ныне на немцев полез, папу римского схотелось побить.
— Дани тебе, хан, платить не будет…
Хан слушает внимательно, вскидывая вверх
— А шведов хорошо бил? — спрашивает он.
— Шведов здорово бил, чего греха таить, — отвечает Василько.
— Буюк адам! Яхши адам! Он шведов бил, а нас чехи били. Если я ему людей дам, он и чехов побьет? Валла! Яхши адам!
— Да ведь оголец, двадцати пяти годов нету!..
— Государь, возьми его себе, индийские земли можно послать воевать, — советует визирь.
Но у хана Берке зарождается свой план. Не слушая болтливых князей, он думает. Потом одним движением глаз высылает князьков из шатра. Когда уходят князьки, он вызывает своего посла по Руси, говорит, щуря глаза:
— Поезжай на Русь, привези Искандера. Если немцев побил, вот ему подарок мой! — и подает послу перстень со своего пальца. — Если разбит, приведи на этом, — и подает послу аркан. — Если откажется, вручи последнее, — и вручает послу тонкий кинжал.
9
Снега. Метель. Передовой отряд Александра под командой Гаврилы Олексича пробирается ко Пскову. Проводником — лазутчик Твердилы Ананий. Он наводит отряд на колонну рыцарей. С тылу нападает сам Твердило.
Сражение превращается в побоище. Снег засыпает раненых и убитых. Вот кучка бойцов, едва держась на ногах, присела отдохнуть. И уж не могут встать. Снег закружил их, замял — и только пики да верхи шлемов торчат из-под снега, но скоро замело и шлемы.
— Их наша сила не возьмет! — говорит Ананий. — Быстры на удар!
К бегущим бойцам примыкают жители деревень.
10
Лагерь Александра. Перекликаясь, поют сторожевые: «Славен город Владимир!..» «Славен город Владимир!»
Сам Александр в шатре с начальниками отрядов. Тут же Пелгусий, Буслай, приближенные князя, новгородский посадник.
Идут разговоры о близком сражении. Конный Ананий подлетает к шатру.
— Князь! — кричит он — Передние побежали! Беда! Он кричит, будя лагерь и внося общее смятение:
— Беда! Беда! Отворяй Новгород!
Лагерь пробуждается. К шатру прибывают беглецы.
Ананий, обращаясь к столпившимся бойцам, нашептывает о неизбежном поражении.
Александр выходит из шатра, молча расталкивает бойцов своих, берет за грудь Анания, поднимает его и бросает о землю. Раз, второй раз! Еще жив? Третий!
— За что ты его? — кричат бойцы, расступаясь в ужасе.
У Александра нет слов. Ярость
Купец Садко кричит:
— Нам, купцам, воевать несподручно.
И, как Анания, хватает его Александр за горло, трясет в воздухе и бросает наземь, но мало, мало — ярость еще кипит в нем, ей нет выхода.
Тут на коне подъезжает печальный Гаврило Олексич. Александр молча кидается к коню и, схватив за гриву, одним махом бросает коня наземь. Гаврило отлетает прочь. Буслай готов встать на защиту друга.
— Ты бы рыцарей так, князь! А то что своих бить! Своих и я умею!
Поднимается шум. Начинаются споры. Буслай уже валяется на снегу. Но еще, еще жертвы требует немая ярость. Александр рвет кольчугу своими железными руками, сплющивает свой шлем, свивает его в виток, как мочалу.
— Измена! — кричат бойцы. — Измена! Ворочай к Новгороду! Отсидимся за стенами!
И Александр наступает на своих дружинников. Он страшен. Он почти в безумии.
Люди валятся округ него.
Подбегает его стремянной Савва, — он отшвыривает и его.
— Довольно, князь, потешился — и ладно! Ворочай к Новгороду! — говорит посадник.
— Ты купецкий князь, по-купецкому думать должен.
И тут отходит Александр. Отирая пот с головы, полуголый на морозе, он говорит:
— Я не купецкий князь, я русский князь. За Русь ответчик я, а не за Новгород. Всем пригодится Русь! Русь! Всем! И купцам, и боярам, и холопам!
Савва набрасывает на него шубу.
Александр отходит в сторону, садится у сторожевого костра. Дежурный рубит дрова, загоняя клин в полено. Долго глядит Александр на то, как железо под сильным и быстрым ударом раздваивает дерево, но, напоровшись на сук, останавливается и не рассекает полена.
Гаврило Олексич, стоя за спиной Александра, мрачно докладывает о битве.
— В чем их козырь? — спрашивает Александр. — Каким строем идут? Как бьются?
— Идут клином, свиньей, как у нас называют. Вот как вон то полено раздвоят — ну и конец.
— Свиньей? — переспрашивает Александр. — Вот по рылу и бить.
— Да как же ты по пятачку ударишь, когда сшибают с удара? Идут больно шибко.
Дежурный у костра, переяславльский Никита, рубит дрова, выбирая ровные поленцы, и князь говорит:
— А ты сучковатые возьми!.. Вставь клин! Вдарь! Ага! Не берет? Вот тебе и свинья!
Подходит посланник.
— Ну, Александр Ярославич, давай приказ отходить! Назначай лагерь!
Александр поднимается и своим обычным веселым, ухарским голосом говорит:
— Отойдем на Пейпус-озеро! — И когда посадник уходит, он добавляет своим: — Наутро там, с божьей помощью, и побьем немца! Слово твердо!
— С пустыми руками домой не ворочаться! — вставляет древний старик. — Раз собрались, значит давай, чего уж там!