Собрание сочинений. Том 4
Шрифт:
Матрос любуется собой:
— М-м-м.
Свердлов продолжает:
— А то у нас скучно, ни одной колоритной фигуры. Ну, слушаю вас.
— Ну, значит, живем мы, что надо… Я председатель партии Ореховской волости…
Свердлов смотрит на него и с трудом прячет улыбку.
— Справляетесь?
Матрос хвастает:
— Да мне хоть губернию дай — я справлюсь. У меня там, брат, все по звонку живут… Дисциплина… план, кому что надо, составлен.
Свердлов спрашивает:
— И
— Чего это? — не понимает матрос.
— Терпят? — переспрашивает Свердлов.
— А как же? У нас по всему Нижнему такой курс. А результат в-во! Спроси у Миронова, в губкоме.
Свердлов что-то отмечает в блокноте:
— Ах, у Миронова? Да вы меня так заинтересовали, что, кажется, придется приехать посмотреть, что у вас там…
Матрос встает, говорит покровительственно:
— В гости — милости просим! Только власть на местах не рушьте… Пропадете.
Свердлов усмехается:
— Я ведь и в гостях — председатель ВЦИК.
В приемной Аким и парень сцепились — не могут договориться. Парень сует ему под нос сверток:
— Да понимаешь ты, тут подарок. Секретный подарок привез. Понимаешь?
Кипит Аким:
— Ну, брат, теперь я с тобой разговаривать больше не стану. Сейчас в пикет сведу. Фамилию не называет! Секрет в мешке держит! Разворачивай мешок! — грозно приказывает он.
— На! — показывает парень кукиш. — Я про тебя Михалычу все расскажу… За своевольство получишь…
От ярости у Акима дух перехватило:
— Да… кого ты учишь, елки-моталки?!
— Эх ты, организатор, а по старинке ругаешься!
Неожиданно на плечо Акима ложится рука. Он оглядывается:
— Трофимов! Сынок! Какими судьбами?
Перед Акимом стоит Трофимов. Он с дороги, в военной форме. Они обнимаются.
— Я из Нижнего… — сразу мрачнеет Трофимов. Он с беспокойством отводит Акима в сторону. — Ты не знаешь… что Михалыч… чем-нибудь недоволен? Говорил обо мне?
Удивленно мотает головой Аким:
— Не-е… Да ты чего сентябрем смотришь?
— Понимаешь, приказ мне лично явиться. Вот боюсь, что на проборку… А?
Парень попытался, воспользовавшись разговором двух друзей, бесшумно открыть дверь кабинета, но это заметил Аким и схватил его за ворот.
— Стой! Мне уж невмоготу… Ради бога, Трофимов, я его подержу, а ты позвони, прошу тебя, в комендатуру…
Парень быстро оборачивается:
— Трофимов, товарищ Трофимов, я вам скажу, зачем я к Михалычу…
Трофимов удивлен:
— Позволь… позволь… паренек, а меня откуда знаешь?
Паренек увлекает его в сторону и что-то, жестикулируя, ему горячо рассказывает.
Дверь из кабинета открывается, и выходит мрачный матрос.
Матрос делает движение к Трофимову, но потом раздумал и быстро скрывается среди заполнивших приемную ожидающих.
Трофимов с парнем подходят к Акиму.
— Аким, я за парня перед тобой ручаюсь. Пусть вместе со мной пройдет к Михалычу.
— Проходи.
Парень кидается сразу к двери.
Трофимов спохватывается:
— Погоди, погоди, я тоже подарок Михалычу привез, хотя и не секретный.
И он поднимает со скамейки мешок с сушками. Аким улыбается.
Трофимов с парнем входят в кабинет. Яков Михайлович стоит возле юриста и внимательно перечитывает какую-то бумагу, делает пометки.
Трофимов несмело окликает:
— Яков Михайлович… явился в ваше распоряжение.
Яков Михайлович увидел Трофимова. Глаза засияли неподдельной радостью:
— Трофимов, Николай!
И он идет навстречу Трофимову, крепко обнимает его. Он оглядывает Трофимова и остается доволен им:
— Послушай, Николай! Сталин собирает старых ленинцев в Красную Армию. Я тебя направляю на Украину.
— Ну, слава богу, Михалыч! Гора с плеч! — произнес облегченно Трофимов.
Свердлов удивленно глядит на него. Трофимов немного сконфужен:
— Я думал, ты меня, Михалыч, крыть вызвал.
— Это за что? Ну, признавайся, чего натворил?
— Ох, Михалыч, я в Нижнем с Мироновым сцепился! Ух, крепко! — замотал головой Трофимов.
— Рассказывай! — серьезно приказывает Свердлов, садясь в кресло.
— Правду сказать, Михалыч, он себя владетельным князем там чувствует, никто ему не смей ничего сказать. Распоряжается, будто это его республика… — Воспоминание о споре с Мироновым снова распалило гнев Трофимова. — Ну, пришлось в областном комитете выступить. Ему, конечно, по партийной линии выговор и впаяли! А ты же помнишь, какой он всегда себялюбивый был! Его теперь от одного моего имени в жар бросает, даром что друзьями считались…
Усмехается Свердлов, любуется Трофимовым, своим воспитанником.
— Удивляюсь…
— Чему?
— Удивляюсь, какой ты оратор стал.
Трофимов смущается от похвалы Свердлова:
— Это потому, Михалыч, что я все время помню твои слова: нужна огромная энергия, чтобы найти свое место в жизни. А с тобой, Михалыч, у меня этой самой энергии еще на десять человек хватит.
Свердлов протягивает руку Трофимову:
— Спасибо, друг. А почему же ты пришел и не поздоровался со мной?