Собрание сочинений

Бродский Иосиф Александрович

16

Где же искать твои слезы, уста, объятья?В дом безвестный внесла? В черной земле зарыла?Как велик этот край? Или не больше платья?Платьица твоего? Может быть, им прикрыла?Где они все? Где я? – Здесь я, в снегу, как стебельгорло кверху тяну. Слезы глаза мне застят.Где они все? В земле? В море? В огне? Не в небе ль?Корнем в сумрак стучу. Здесь я, в снегу, как заступ.

17

Боже зимних небес, Отче звезды горящей,словно ее костер в черном ночном просторе!В сердце бедном моем, словно рассвет на чащу,горе кричит на страсть, ужас кричит на горе.Не оставляй меня! Ибо земля – все шире...Правды своей не прячь! Кто я? – пришел – исчезну.Не оставляй меня! Странник я в этом мире.Дай мне в могилу пасть, а не сорваться в бездну.

18

Боже!

Что она жжет в этом костре? Не знаю.Прежде, чем я дойду, может звезда остынуть.Будто твоя любовь, как и любовь земная,может уйти во тьму, может меня покинуть.Отче! Правды не прячь! Сим потрясен разрывом,разум готов нырнуть в пение правды нервной:Божья любовь с земной – как океан с приливом:бегство во тьму второй – знак отступленья первой!

19

Кончено. Смерть! Отлив! Вспять уползает лента!Пена в сером песке сохнет – быстрей чем жалость!Что же я? Брег пустой? Черный край континента?Боже, нет! Материк! Дном под ним продолжаюсь!Только трудно дышать. Зыблется свет неверный.Вместо неба и птиц – море и рыб беззубье.Давит сверху вода – словно ответ безмерный -и убыстряет бег сердца к ядру: в безумье.

20

Боже зимних небес. Отче звезды над полем.Казни я не страшусь, как ни страшна разверстостьсей безграничной тьмы; тяжести дна над морем:ибо я сам – любовь. Ибо я сам – поверхность!Не оставляй меня! Ты меня не оставишь!Ибо моя душа – вся эта местность божья.Отче! Каждая страсть, коей меня пытаешь,душу мою, меня – вдаль разгоняет больше.

21

Отче зимних небес, давший безмерность мукивдруг прибавить к любви; к шири ее несметной,дай мне припасть к земле, дай мне раскинуть руки,чтобы пальцы мои свесились в сумрак смертный.Пусть это будет крест: горе сильней, чем доблесть!Дай мне объятья, нет, дай мне лишь взор насытить.Дай мне пропеть о той, чей уходящий образдал мне здесь, на земле, ближе Тебя увидеть!

22

Не оставляй ее! Сбей с ее крыльев наледь!Боже, продли ей жизнь, если не сроком – местом.Ибо она как та птица, что гнезд не знает,но высоко летит к ясным холмам небесным.Дай же мне сил вселить смятый клочок бумажныйв души, чьих тел еще в мире нигде не встретить.Ибо, если следить этот полет бесстрашный,можно внезапно твой, дальний твой край заметить!

23

Выше, выше... простясь... с небом в ночных удушьях...выше, выше... прощай... пламя, сжегшее правду...Пусть же песня совьет... гнезда в сердцах грядущих...выше, выше... не взмыть... в этот край астронавту...Дай же людским устам... свистом... из неба вызвать...это сиянье глаз... голос... Любовь, как чаша...с вечно живой водой... ждет ли она: что брызнуть...долго ли ждать... ответь... Ждать... до смертного часа...

24

Карр! чивичи-ли-карр! Карр, чивичи-ли... струиснега ли... карр, чиви... Карр, чивичи-ли... ветер...Карр, чивичи-ли, карр... Карр, чивичи-ли... фьюи...Карр, чивичи-ли, карр. Каррр... Чечевицу видел?Карр, чивичи-ли, карр... Карр, чивичири, чири...Спать пора, спать пора... Карр, чивичи-ри, фьере!Карр, чивичи-ри, каррр... фьюри, фьюри, фьюири.Карр, чивичи-ри, карр! Карр, чивиче... чивере.январь 1964, Таруса

Рождество 1963

Волхвы пришли. Младенец крепко спал.Звезда светила ярко с небосвода.Холодный ветер снег в сугроб сгребал.Шуршал песок. Костер трещал у входа.Дым шел свечой. Огонь вился крючком.И тени становились то короче,то вдруг длинней. Никто не знал кругом,что жизни счет начнется с этой ночи.Волхвы пришли. Младенец крепко спал.Крутые своды ясли окружали.Кружился снег. Клубился белый пар.Лежал младенец, и дары лежали.январь 1964

Письма к стене

Сохрани мою тень. Не могу объяснить. Извини.Это нужно теперь. Сохрани мою тень, сохрани.За твоею спиной умолкает в кустах беготня.Мне пора уходить. Ты останешься после меня.До свиданья, стена. Я пошел. Пусть приснятся кусты.Вдоль уснувших больниц. Освещенный луной. Как и ты.Постараюсь навек сохранить этот вечер в груди.Не

сердись на меня. Нужно что-то иметь позади.Сохрани мою тень. Эту надпись не нужно стирать.Все равно я сюда никогда не приду умирать,Все равно ты меня никогда не попросишь: вернись.Если кто-то прижмется к тебе, дорогая стена, улыбнись.Человек – это шар, а душа – это нить, говоришь.В самом деле глядит на тебя неизвестный малыш.Отпустить – говоришь – вознестись над зеленой листвой.Ты глядишь на меня, как я падаю вниз головой.Разнобой и тоска, темнота и слеза на глазах,изобилье минут вдалеке на больничных часах.Проплывает буксир. Пустота у него за кормой.Золотая луна высоко над кирпичной тюрьмой.Посвящаю свободе одиночество возле стены.Завещаю стене стук шагов посреди тишины.Обращаюсь к стене, в темноте напряженно дыша:завещаю тебе навсегда обуздать малыша.Не хочу умирать. Мне не выдержать смерти уму.Не пугай малыша. Я боюсь погружаться во тьму.Не хочу уходить, не хочу умирать, я дурак,не хочу, не хочу погружаться в сознаньи во мрак.Только жить, только жить, подпирая твой холод плечом.Ни себе, ни другим, ни любви, никому, ни при чем.Только жить, только жить и на все наплевать, забывать.Не хочу умирать. Не могу я себя убивать.Так окрикни меня. Мастерица кричать и ругать.Так окрикни меня. Так легко малыша напугать.Так окрикни меня. Не то сам я сейчас закричу:Эй, малыш! – и тотчас по пространствам пустым полечу.Ты права: нужно что-то иметь за спиной.Хорошо, что теперь остаются во мраке за мнойне безгласный агент с голубиным плащом на плече,не душа и не плоть – только тень на твоем кирпиче.Изолятор тоски – или просто движенье вперед.Надзиратель любви – или просто мой русский народ.Хорошо, что нашлась та, что может и вас породнить.Хорошо, что всегда все равно вам, кого вам казнить.За тобою тюрьма. А за мною – лишь тень на тебе.Хорошо, что ползет ярко-желтый рассвет по трубе.Хорошо, что кончается ночь. Приближается день.Сохрани мою тень.январь – февраль 1964

Камерная музыка

(цикл из 5 стихов) [30]

1

Инструкция заключенному

В одиночке при ходьбе плечоследует менять при повороте,чтоб не зарябило и ещечтобы свет от лампочки в пролетепадал переменно на виски,чтоб зрачок не чувствовал суженья.Это не избавит от тоски,но спасет от головокруженья.14 февраля 1964, тюрьма

30

Следующие четыре стихотворения 1964 г., а также стихотворение 1965 г."Ночь. Камера. Волчок..." входят в цикл «Камерная музыка». – С. В.

2

<А. А. А.> [31]

В феврале далеко до весны,ибо там, у него на пределе,бродит поле такой белизны,что темнеет в глазах у метели.И дрожат от ударов дома,и трепещут, как роща нагая,над которой бушует зима, [32] белизной седину настигая. 15 февраля 1964

31

Это стихотворение следует в СИБ первым, вместо предыдущего, и вместе с двумя следующими озаглавлено «Инструкция заключенному». Также посвящение А. А. А. (по неизв. источнику) в СИБ отсутствует. – С. В.

32

В СИБ «весна» вместо «зима» – ошибка? – С. В.

3

В одиночке желание спатьисступленье смиряет кругами,потому что нельзя исчерпатьдаже это пространство шагами.Заключенный, приникший к окну,отражение сам и приметаплоти той, что уходит ко дну,поднимая волну Архимеда.Тюрьмы строят на месте пустом. [33] Но отборные свойства натурывытесняются телом с трудомлишь в объем гробовой кубатуры.16 февраля 1964

33

В неизв. источнике вариант этой и следующей строк: – С. В.

Тюрьмы зиждутся только на том,что отборные свойства натуры