Собрание стихотворений и поэм

Гамзатов Расул Гамзатович

Друг за друга, путники, держитесь, Если вместе вздумали идти. Вы по сторонам не разбредитесь, До конца пути не разойдитесь, А не то заблудитесь в пути.

Как бы ни был, путник, ты отважен, Как тебе знаком бы ни был край, Спутников своих не покидай, В одиночку скучен путь и тяжек. Посмотри, блуждают в небе даже Журавли, отставшие от стай.

5

Злы в горах обвалы и метели. И, какой бы ни был ты герой, Не бахвалься, что

достигнешь цели, Если цель покуда за горой.

Видишь: там вот, у дороги с краю, На шесте лоскут, высок и бел, Плещется, о тех напоминая, Кто в горах пути не одолел.

Но во время бурь и снегопада, Если даже попадешь в беду, Рук в бессилье опускать не надо И с тревогой думать: «Не дойду!»

Мы сильнее всех невзгод и бедствий, И, когда потом наш час пробьет, Наша цель останется в наследство Тем, другим, кто до нее дойдет.

Но пока еще нас носят ноги, Кто легко, а кто уже с трудом, Путники, мы по земле идем Потому, что мы еще живем.

*

От общего наследия любви Живет частица и в моей крови.

Не оттого ль рассвет любого дня Так радостен и светел для меня?

И ночью звезды Млечною Пути Не оттого ль горят в моей горсти?

От достоянья общего любви Частица малая – в моей крови.

Лишь с ней одной я был бы богачом, Когда б в другом не преуспел ни в чем.

Любовь людей – волшебная казна – Хоть раздает себя, а все полна.

И более, чем сам я над казной, Моя казна трясется надо мной.

С ЖЕНЩИНОЙ НАЕДИНЕ

Друзья, извините, я к вам не приду, И вы не звоните ко мне. Вечер сегодняшний я проведу С женщиной наедине.

Мы будем вдвоем: только я и она, Часов остановится ход. Музыкой сделается тишина И таинство обретет.

Похожие нравом своим на орду, Дела, не врывайтесь ко мне. Вечер сегодняшний я проведу С женщиной наедине.

Пусть, словно за окнами поезда лес, Закружится вновь голова. И станут, как звезды на черни небес, Земные мерцать слова.

Порву я билет на ночной самолет, Торжественный зал подведу. Сегодняшний вечер весь напролет С женщиной я проведу.

АЙ ЛАЗЗАТ

Иди в объятия ко мне, Зачем нам ждать прихода ночи? Знай, что у сплетниц при луне Еще старательнее очи.

Таких здесь не было времен, Чтоб, возвратясь как из разведки, Двух не склоняли бы имен Осведомленные соседки.

Давай обнимемся мы так, Чтоб тайно сплетницы вздыхали И подражанья вещий знак Влюбленным виделся сквозь дали.

Иди в объятия мои, Чтоб снег летел, как цвет черешен. Великий грех не знать любви, Ведь только любящий безгрешен.

Дороги нету нам назад, Теперь и вправду мы едины. И шепчут «ай лаззат» вершины, И небо вторит: – Ай лаззат!

Мы в недоступной вышине, И окружают

нас, не старясь, И восхищение, и зависть, И звезды, словно при луне.

Значимей прежнего стократ Простое делается слово. Ты шепчешь: – Ай лаззат! – И снова Тебе я вторю: – Ай лаззат!

ЛЮБИМЫХ ЖЕНЩИН ИМЕНА

Встревожены земные шири, Но знаю способ я один, Как укротить в подлунном мире Воинственность его мужчин.

Когда б мне власть была дана, Вершинам всем, являя разум, Я даровал бы в мире разом Любимых женщин имена.

Чтоб опустились руки вдруг Пред картою у бомбардира, Пусть лучшей половины мира Глаголют имена вокруг.

Когда б мне власть была дана, Неся ответственность пред веком, Я матерей бы имена Присвоил пограничным рекам.

Еще дух рыцарства в чести, И, может, власть его опеки Переступить такие реки Удержит воинов в пути.

В честь просветления очей, Издав указ антивоенный, Назвал бы звезды во вселенной Я именами дочерей.

И сразу бы на небе мира Не стало б в далях грозовых Ни одного ориентира Для самолетов боевых.

И, обретя покой, планета Жила бы, радости полна… Звучат всегда в душе поэта Любимых женщин имена.

ПЛЕНИТЕЛЬНЫХ ЖЕНЩИН И ХРАБРЫХ МУЖЧИН…

Наверное, поздно близ белых вершин Явился я в мир, чьи распахнуты шири: Пленительных женщин и храбрых мужчин Уже не пришлось мне застать в этом мире.

Я рано, наверно, над бездной годин Под желтой луною седлал иноходца, Пленительных женщин и храбрых мужчин Увидеть не мне, а другим доведется.

А может, мой предок – вожатый дружин Завидует мне, что, далекий раздору, Пленительных женщин и храбрых мужчин Я больше встречаю, чем он в свою пору.

И, может, грядущего времени сын Тому позавидует, что под луною Знавал я немало друживших со мною Пленительных женщин и храбрых мужчин.

ИСТОРИЯ БОЛЕЗНИ

К. Кулиеву

Насупилась вечерняя пора, Окрестность погружается в прохладу. И, уходя с больничного двора, Лучи перелезают за ограду.

И вижу сквозь оконный переплет Я леса темно-синюю подкову И девочку, которая корову В привычном одиночестве пасет.

Мне кажется, она отрешена От гулкого движения дороги, И стаи птиц, кружащейся в тревоге, И моего печального окна.

Лиловой дымкой даль заволокло, И к сердцу я не чувствую доверья: Оно стучит в теснине подреберья, Как будто бы кувалда, тяжело.

Выслушивает доктор этот стук, И, словно путь переграждая к бездне, Он день за днем в истории болезни Подробно освещает мой недуг.

Плывет луна по темным небесам, Смежаю веки, и опять мне снится, Что вся планета – древняя больница, Служу в которой лекарем я сам.

И по веленью долга своего, Раздумья стих предпочитая одам, Пишу я человечества всего Историю болезней год за годом.