Собрание стихотворений и поэм

Гамзатов Расул Гамзатович

Я – лекарь. Я лукавить не могу, Не в силах это сделать я, поверьте. Иначе буду пред вдовой в долгу, Когда больного не спасу от смерти.

Иначе ваших ран не исцелю И не верну к работе ваши руки, А я вас так отчаянно люблю, Что лучше сам приемлю ваши муки.

И, наделенный совестью врача, Я думаю о вас – не оттого ли Исходит сердце у меня от боли, Как будто рана, вновь кровоточа?

ЭЙ, МУЖЧИНЫ…

Эй, мужчины, вам к лицу ли Разжигать, друзья мои, В древнекаменном ауле

Петушиные бои?

И безумен ваш обычай: Шумной, спорящей гурьбой Наблюдать, ликуя, бычий, Завсегда кровавый бой.

Эй, мужчины, вы и сами, Рассудительно лихи, Не должны под небесами Бой вести, как петухи!

Стародавнею порою, Раны чести бередя, Дрались горцы под горою, С черных бурок не сходя.

Эй, мужчины, вам завещан Долг высокий, чтобы вы Бой вели во славу женщин, Не склоняя головы.

Эй, мужчины, не в разладе, А коль драться, то в бою, Защищая жизни ради Землю отчую свою.

Я и сам, где высь крылата, У гнездовия дождя, Бой веду за все, что свято, С черной бурки не сходя.

ДВЕ ЖЕНЩИНЫ

Все было неладно у нас до тех пор, Пока эта женщина не появилась. Советам ее отдались мы на милость, И в доме утих между нами раздор. Присев к очагу, миротворица пела О краткости жизни кому-то в укор.

Все было у нас хорошо до тех пор, Пока не уехала женщина эта. И словно внезапно окончилось лето, И стужей отпето повеяло с гор, И снегом тропу замело между нами, И скрылась луна, хоть светила вечор.

Все было у нас хорошо до тех пор, Покуда разлучница не появилась. И вдруг все смешалось, все переменилось, И ты от печали потупила взор. А гостья смеялась, раздор разжигая, Как будто солому бросая в костер.

Все было неладно у нас до тех пор, Пока не уехала женщина эта. И вдруг мы решили в объятьях рассвета, Что наша размолвка – нелепица, вздор. Над белой вершиною солнце вставало, Был в красных тюльпанах альпийский ковер.

СПРАШИВАЛА ЛЮБОВЬ

– Чем ты, как солнцем, полна, голова? – Мыслями о тебе. – Губы, какие вам любы слова? – Венчанные тобой.

– Очи, чем вы очарованы так? – Ликом твоим, Любовь! – Кровь, чей несешь ты потомственный знак? – Страсти твоих рабов.

– Уши, что слаще вам доброй молвы? – Исповеди твои. – Руки, что делать желаете вы? – Вновь обнимать тебя.

– Грудь, обращаешь ты что к облакам? – Вздохи твои, Любовь! – Сердце, что гордо несешь сквозь века? – Раны твои, Любовь!

– Жизнь, кто разжег тебя в мире, ответь? – Кто, как не ты, Любовь! – Кто разжигать тебя будет и впредь? – Кто, как не ты, Любовь!

ТРОЕ

Не первый год, как мужняя жена, Страдая, в друга дома влюблена. И сам он тоже словно обезумел, Его любовь проклятая грешна.

Передо мною, святости полна, Исповедально каялась она. И умоляла слезно: – Стать досужей Молвою эта тайна не должна.

Кунак их дома – мой давнишний друг, Как смертник говорил: – Замкнулся круг. Меня

судить ты не имеешь права, Любовь моя – как роковой недуг.

Поверенным их душ легко ли быть: Не осуждать, и не благоволить, И сознавать, что друга от измены Бессилен я достойно защитить?

С тяжелым сердцем думаю о них, О всех троих – друзьях мне дорогих, И обречен с собою взять в могилу Я таинство о близости двоих.

ПЕСНЯ ВИННОЙ БУТЫЛКИ

– Буль-буль, буль-буль! Я знаю вас, Я помню ваши речи. С меня срывали всякий раз Вы шапочку при встрече.

И опрокидывали всласть Над нижнею губою, Зато потом контроль и власть Теряли над собою.

Я градом капелек, буль-буль, Без лишних заковырок, В башках у вас, как градом пуль, Пробила сотни дырок.

– Буль-буль, буль-буль – простой напев, Его внимая знаку, Вы то лобзались, захмелев, А то кидались в драку.

Не пряча слез, меня кляня, К столу склонялись лбами И становились для меня Покорными рабами.

Звучал напев: – Буль-буль, буль-буль, – И жены уходили Порой от вас не потому ль, Что вы меня любили?

Я вам не раз в похмельный час Огонь вливала в глотку И отправляла многих вас За трезвую решетку.

– Буль-буль, буль-буль! – текло вино, А мне какая горесть, Что с кошельками заодно Вы пропивали совесть?

Случалось, видели чертей Вы с козьими рогами, Ругали преданных друзей И чокались с врагами.

Немало жертв, летя с горы, Унес поток жестоко, Но унесла в тартарары Я больше жертв до срока.

– Буль-буль, буль-буль, прошу налить, Долой, что не отпето! Меня любить – себя сгубить, Но не страшит вас это.

ПЕРЕЛЕТНЫЙ КОСЯК ЖУРАВЛЕЙ

Горизонт голубой тетивою Зазвенел над грядой тополей. И трубит над моей головою Перелетный косяк журавлей.

Далеко ли, друзья, вы летите, Окликая меня в вышине? О былом ли печально трубите Иль трубите о завтрашнем дне?

Вы соломинку бросьте надежде, Пусть витает она в облаках. Вас встречают – в зеленой одежде, Провожают – в закатных шелках.

Всякий раз прошептав «До свиданья», Верю, «Здравствуйте!» грянет черед. Меж словами лежит расставанье, Изначальны отлет и прилет.

Если б крыльями сделались руки, Был с тобой бы я, клин журавлей. Не труби так печально в разлуке, Пожалей ты меня, пожалей!

ЧЕТКИ ЛЕТ

ТРИ ГОРСКИХ ТОСТА

Наполнив кружки, мудрствовать не будем И первый тост такой провозгласим: «Пусть будет хорошо хорошим людям И по заслугам плохо – всем плохим!»

Еще нальем и вспомним изреченье, Достойное громокипящих рек: «Пусть детство будет кратким, как мгновенье, А молодость пусть длится целый век!»

И в третий раз содвинем кружки вместе. «Друг чести, пей до дна! Не половинь! Пусть обойдут нас горестные вести, А сыновья – переживут. Аминь!»