Собрание стихотворений и поэм
Шрифт:
И сердце, что привыкло к непокою, Печально прикрываю я рукою. Но в нем не зря горит огонь признанья, Чтоб мог я видеть даже сквозь метель, Как родина в порыве упованья Грядущего качает колыбель.
*
У Шамиля мюрид искусный был Из Унцукуля родом. Мастерил Курительные трубки и уменьем Всех мастеров Востока он затмил.
Но повелел имам всевластный так: «Рубить башку курящему табак!» И привели несчастного мюрида К нему на суд. И смерти ждал бедняк.
–
– Вели, чтоб принесли мне табаку, Не часто чудо видишь на веку!
*
Я помню чудное мгновенье…
В горах иные больше века Живут, достойные хвалы, Но долговечней человека Над ним парящие орлы.
Зато ему с его мечтами Дана превыше благодать: Деяньями, а не летами Судьбу земную исчислять.
Три века жить – надежд не строю, Но мысль вернее, чем крыла, Сквозь даль времен она, не скрою, Меня пленительно несла.
И может чудный миг порою Быть долговечнее орла.
*
– Зачем, душа, печалясь о других, Ты забываешь о себе при этом? – Когда не я, кто ж пожалеет их? И что, подумай, станет с белым светом?
– Зачем вес век других, а не меня Спасало ты, мной сказанное слово? – Забудь себя, но выручи другого – Таков завет и нынешнего дня.
Моей душе печалиться не ново, Бездумное веселье отстраня. Хоть ко всему душа моя готова, Но смерть свою повременить молю, Чтоб не оставить сиротою Слово И без любви всех тех, кого люблю.
*
Умерший должен предан быть земле, Где умер он, так небо начертало. Отец мой погребен в Махачкале, И смотрит он на площадь с пьедестала.
А брат, от ран погибший на войне, Над Волгой похоронен в Балашове. Другой, в бою не пожалевший крови, Остался в черноморской глубине.
В Буйнакске мать моя погребена, Была святейшей женщиной она.
Я старшим стал, теперь черед за мной. Но, где бы от недуга или пули Я ни окончил грешный путь земной, Молю меня похоронить в ауле.
*
Магомеду Танкаеву
Тебя однажды повстречал Я под берлинским небосводом: – Откуда будешь, генерал? – Я из Гидатля буду родом!
Мой соплеменник боевой, Кавказец доблестной чеканки, На той войне горевший в танке, Стройнее нет твоей осанки, Боец с седою головой.
Где память прошлого жива – Уже три века о Хочбаре Летит стоустая молва. И о твоем военном даре Пусть к ней прибавятся слова.
*
Ценивший всякий истинный талант (О том дойдет пускай рассказ до внуков), На выставке картин был маршал Жуков, С которым
Перед иной картиной на минутку, Беседуя, задерживался он. И вдруг солдат, свернувший самокрутку, Под небом фронтовым изображен, Готовый, словно Теркин, бросить шутку, Ему предстал, войною опален.
Он, с тем солдатом встретившийся взглядом, Не вымолвил и слова одного. И видел адъютант, стоявший рядом, Что были слезы на глазах его.
*
Пойдем, друг детства Магомет, наследник Магомы, Аульских коз пасти чуть свет на горном склоне мы. Или капканами с тобой наловим хомяков И обменяем шкуры их на хлеб у скорняков.
А может быть, в базарный день отправимся в Хунзах И раздобудем яблок там на свой и риск и страх? А может быть… Ах, я забыл, друг детства Магомет, Что в мире с той поры легло меж нами сорок лет.
И надмогильный камень твой, как и в иные зимы, Давно покинувший меня наследник Магомы.
Тебе неведомо, мой друг, ушедший в глубь веков, Как много нынче развелось двуногих хомяков.
Склонил я голову. Мне жаль, что нет тебя в живых, А то б с тобою вместе мы сдирали шкуры с них.
*
Великий Петр, герой Полтавы, мне Ты видишься на вздыбленном коне. Судьбой завидной было суждено Тебе в Европу прорубить окно.
И помнит Дагестан в подножье гор Над Каспием походный твой шатер. И предок мой, что бороды не брил, Все больше предаваясь изумленью, Очами нетревожными следил, Как строят порт по твоему веленью.
И на Кавказ ты прорубил окно, Чтобы могла держава не без прока И Запад наблюдать, и заодно Распознавать намеренья Востока.
*
По каменистым улицам Цада, Журча, несется вешняя вода. Венеция моя, как ожерелье, Тебя венчает гордая гряда.
А где родник звенит со дня творенья И по ночам мерцает в нем звезда, Стоит старик – он старожил селенья, Чье слово на устах хранят года.
И видит он при этом, как поэт, С гранитного уступа целый свет.
То мой отец, родные горы певший. С ним верховой ли встретится иль пеший, Ему они, как прежде, говорят: – Салам алейкум, дорогой Гамзат!
*
Маршалу Рокоссовскому
Рядом с Пушкиным Лермонтов виден, Рядом с Жуковым видишься ты, Полководец, чей путь необыден И прекрасные зримы черты.
Под небесным слились зодиаком Твой терновый и лавровый знак. Сын России, рожденный поляком, Ты для недругов Польши – русак.
Помню Красную площадь, где рядом Оказались былые фронты. И приказано, чтобы парадом В честь Победы командовал ты…
Пусть же мальчикам снится, как мне Рокоссовский на черном коне.
*