Собрание стихотворений и поэм

Гамзатов Расул Гамзатович

*

– Скажи «люблю», – меня просили в Риме – На языке народа своего. – И я назвал твое простое имя, И повторили все вокруг его.

– Как называют ту, что всех любимей? Как по-аварски «жизнь» и «божество»? – И я назвал твое простое имя, И повторили все вокруг его.

Сказали мне: – Не может быть такого, Чтоб было в языке одно лишь слово. Ужель язык так необычен твой?

И я, уже не в силах спорить с ними, Ответил, что одно простое имя Мне

заменяет весь язык родной.

*

Нет, ты не сон, не забытье, Не чудной сказки свет туманный – Страданье вечное мое, Незаживающая рана.

Я буду глух и слеп к обману, Но только пусть лицо твое Мне озаряет постоянно Дорогу, дни, житье-бытье.

Чтобы с тобою рядом быть, Готов я песни все забыть, Вспять повернуть земные реки,

Но понимаю я, скорбя, Что на земле нашел тебя, Чтоб тут же потерять навеки.

*

Когда покинет мир любой из нас, Не стает лед на каменистой круче. Но без тебя сверкающий алмаз Вершины снежной сплошь закроют тучи.

Пучину не волнует наша участь. Ей дела нет до каждого из нас. Но без тебя затянется тотчас Песком и тиной Каспий мой могучий.

Приходим в жизнь или уходим в вечность, Не вспыхнет и не скатится звезда. И как до нас, то грустно, то беспечно, Споют и после. Только и тогда,

Коль будет песнь не о любви пропета, Ее сочтут причудою поэта.

*

В стране недолгой молодости мне Друзья назвали имя недотроги, И вздрогнул я. Но плавно, как во сне, Ложился снег на горные отроги.

Пришли иные думы и тревоги. И я слагал сонеты в тишине. Но вдруг тебя я встретил у дороги И с той поры пылаю, как в огне.

Летят года, как всадник на коне, Но дальше путь мой от весны к весне, Бледнее радость, горше неудача.

Буза прозрачна сверху, хмель – на дне. Огонь любви, что был дарован мне, Под старость разгорается все жарче.

*

Отвесные скалы вздымаются голо, Но памятных битв ореола уж нет. Хунзахская крепость. Начальная школа, В которой моих пролетело семь лет.

И помню: однажды к запретным пределам Метнулся душой и по черному белым «Тебя я люблю!» - написал на доске. И крылья явились к нестертой строке.

И всласть хохотали мальчишки аула, И строго отец произнес: «Вертопрах!», А мама с тревожной печалью вздохнула: «Знай, этим не шутят, сыночек, в горах».

«Тебя я люблю!» - не лукавя с тех пор, Пишу всякий раз, по обычаю гор.

*

Я в космосе далеком побывал, Летя во мгле меж звездных караванов: Мои стихи взял в космос Севастьянов. Так высоко еще я не взлетал.

О родина, признанием

в любви Был мой полет, в твою вошедший славу. И видел я, что женщины твои Соперницами звезд слывут по праву.

Обнять весь мир смогла душа моя, С аулом отчим на челе вершины. Гарсии Лорки видел землю я И вспоминал о детях Палестины.

И радовался в черной вышине, Что Патимат вздыхает обо мне.

*

Россия, ты когда-то не с цветами Нагрянула в пределы наших гор. Поныне скалы схожи со щитами, И в них гнездятся пули до сих пор.

И на Кавказ поручиком не ты ли Отправила поэта для того, Чтобы в бою чеченцы зарубили Или аварец застрелил его?

Но был убит он не слугой Корана, А подданным твоим он был убит… Мне снится сон в долине Дагестана, Что я поэта павшего мюрид.

В моей груди его пылает рана, И плачу я. А выстрел все гремит.

Элегии

С ЛЮБОВЬЮ К ЖЕНЩИНЕ

*

– Элегия – сестра Сонета, Как ты попала на Кавказ? – Сюда опального корнета Сопровождать, я помню это, Был с неба отдан мне приказ.

А родилася я в Элладе, Где женолюбец Каллимах Меня, своей печали ради, У всех оставил на устах.

Я у Овидия гостила, И вдаль летела из гостей, И откровению служила В честь обнажавшегося пыла, В честь обнажавшихся страстей.

– А какова твоя примета? Отличье в чем заключено? – Про то у Пушкина и Фета Ты мог бы выяснить давно.

– По-современному одета, Где кряжи высятся в снегу, Ты в доме горского поэта, Элегия – сестра Сонета, Присядь поближе к очагу!

*

Нам летописцы говорят На арамейском и латыни, Что миллионы лет назад Был лик земли такой, как ныне.

И красовались города, И высока была ученость, И вольный стих являл тогда Изысканность и утонченность.

Но злая воля верх взяла Во славу дьявольской химеры, И мир засыпала зола, И вышел призрак из пещеры.

Нерукотворным стал огонь, Но кто-то камень поднял снова, И где-то пробудилась сонь, Прошли века. Возникло Слово.

Скользит рассвет по стопам книг, И ты, счастливая, проснулась, О том не зная в этот миг, Что злая воля усмехнулась.

*

Ты шептала не раз мне, моя дорогая: «Береги себя, милый!» – но разве слуга я Не тебе, а себе С незакатного дня?

Разве в стужу могу я отдаться теплыни, Если ты замерзаешь и в горским камине Пред тобой в эту пору Не видно огня?

Я далек от расчетливой жизненной прозы, Потому подношу тебе красные розы, Руки до крови вновь О шипы исколов.

И любовную песнь, как молитву, слагая, Не таю своей радости я, дорогая, Не скрывая при этом И горестных слов.