Собрание стихотворений и поэм
Шрифт:
Ширью лезвие в пять вершков, А длиною оно в аршин. У прославленных ездоков Почитаем был базалай.
После срубленной головы, Чтобы с лезвия кровь стереть, Нужен был лишь пучок травы, С камня сорванный на скаку.
Там, где слышался звон стремян, За великое мастерство Не один в горах годекан Возносил Базалаю честь.
На базарах о нем молва Не смолкала за веком век. И поныне она жива Там, где горский звучит чунгур.
*
Вздыблен
И рванул Базалай клинок, Чтоб Тимура рассечь в бою, Но ордынский успел стрелок Продырявить его стрелой.
Оружейник упал с седла. И Тимуру: «Всем миром правь!» – Был трофейный того числа Базалай поднесен в горах.
И поведал ему клинок Про хозяина своего, Сколько в битвах голов отсек У незваных он чужаков.
«Не забудет его Кумух, Мой хозяин – умельцем был. Дух свободы я – вечный дух Воплощен им в стальную плоть!»
Рдел походный шатер огнем – Из бухарского шелка весь. На парчовых подушках в нем Восседал властелин хромой.
Много он покорил земель. Вот и неба достиг почти. И невиданный им досель На коленях держал булат.
Было лезвие обнажено, И, таинственней всех зеркал, Отражало в себе оно Лик Тимура вблизи луны.
Македонскому наверняка В славе вызов бросал Тимур. И тщеславно легла рука На плетеную рукоять.
И, подлунную не деля Власть ни с кем свою, думал он: «Недостойна иметь земля Двух владык, пока буду жить!»
Из Евфрата и рек других Он в походах поил коня И в наложницу войск своих Грозно Персию обратил.
В мире многие города Самарканд красотой затмил, И ученых мужей сюда Свез Тимур из чужих краев.
Но приходит всему конец, В Самарканде вселенский плач, То в гробницу сошел Хромец С громким именем Тамерлан.
Где добыча его? Весь свет Ей не мог бы назвать цены, Но пустило по ветру лет Время то, что он взял в боях.
*
Перс по прозвищу Надиршах В знойной Индии, говорят, Выбить смог, как судил аллах, Из руки магараджи меч.
Это горский был базалай, Кликнул шах к себе толмача: «Чьи на лезвии, – прочитай, – Начертал имена резец?»
И услышал шах от него: «Имя первое – Базалай, А в соседстве с ним – самого Имя доблестного Хромца».
Шах Надир, оценивший меч, Ювелира позвать велел И свое приказал насечь Имя зычное на клинке.
Поднимают шакалы лай, И стервятник добычи ждет. Носит с гордостью базалай Шах Надир на ремне своем.
В белой кипени облаков Возвышается Дагестан. И один из его замков – Крепость горцев – Нарын-кале.
Шлет каджаров персидский шах С братом собственным во главе: «На лезгин нагоните страх, Отомкните под небо путь!»
Но лезгинские лучники Преградили дорогу им. И отринуты чужаки, И убит полководец их.
Надиршах,
За тебя, Ибрагим, мой брат, Отомщу, как велит мне долг». И поднес он к губам булат, Сталь холодную поцеловал.
Ширью лезвие в пять вершков, А длиною оно в аршин. И послышался звон клинков, Надиршах в Дагестан пришел.
И о том была не одна По соседству семи планет Песнь в селениях сложена, Не страшны времена для них.
И хоть гору из черепов Смог воздвигнуть персидский шах, Но в своих превратить рабов Дагестанцев он не сумел.
Базалай ему не помог. Шах разбит был. А Дагестан Свой золой посыпал порог, Чтобы недруга след простыл.
И, булат отстегнув в тоске, Шах Надир произнес: «Пусть тот, У кого есть мозги в башке, Не идет в Дагестан с войной».
*
Ширью лезвие в пять вершков, А длиною оно в аршин, Вот каков он есть, вот каков Горький кованый базалай.
Льется кровь, и горят леса, Бурных лет затянулся бег. Что ж не сжалятся небеса Над тобою, мой Дагестан?
Над Ахульго клубится дым, И Дарго и Гуниб в огне. Был Шамиль еще молодым, Когда в руки он саблю взял.
Дагестан – его ад и рай. Дух свободы подвел коня, И, как молнию, базалай Он поднес Шамилю в ножнах.
Четверть века идет война, Не сдается царю Шамиль. Базалай – его честь. Она Не изменит ему в бою.
Четверть века – немалый срок, Пал Гуниб, и пленен Шамиль. И его, как назначил рок, В Петербург привезли к царю.
И спросил у имама он: «Дай ответ, когда не секрет, В битвах саблею вооружен, Как держался ты столько лет?»
И ответил ему Шамиль: «Я скажу тебе, государь: Был в сраженьях, и в этом быль, Дух свободы – моим клинком…»
Как судил Шамилю удел, Жил в Калуге он десять лет, И над ложем его висел Горский кованый базалай.
И все реже оружья звон, Как сквозь сон, долетал к нему, И России подданство он Принял вдруг на закате лет.
Не стареет благая весть, Что летит по хребтам годин: «Дух свободы – он был и есть Горский кованый базалай!»
Революция стремена Горским всадникам подала, И вложила им в грудь она Дух свободы, как меч в ножны.
Неразрывен союз племен – Это родины базалай. Был оружием главным он На Отечественной войне.
И живет достоверный слух, Что перо на заре моей Подал с неба свободы дух Мне, как воину базалай. Баллада о волкодаве, о коне и о юной горянке по имени Айшат
Над пропастью, где пенные валы Дробит Койсу, взрываясь бесновато, Две каменные глыбы, две скалы, Два изваянья видел я когда-то.
Одно, широко развернув крыла, Орлицею над бездной распласталось… Орлица?! Нет, то девушка была, Та, что невестою навек осталась.