Собрание стихотворений и поэм
Шрифт:
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
1
Старик, сошедший с росписей Ороско Риверо и Сикейроса, вздохнул: – Как видите, ответ найти непросто. Ищу, не нахожу, сеньор Расул…
Он трубку закурил. Окутан дымом, Молчит мудрец, вобравший сотни лет. Теперь и мне искать необходимо Все тот же неподатливый ответ.
Да, прав мой гид, сложилось все непросто. Твержу себе: подумай, оглянись. Как незнакомые на перекрестке, Мечта и явь нежданно разошлись.
Я для своей
Разжечь костер хотел я на вершине, Чтоб виден был огонь издалека, Но град меня застиг, дохнуло стынью, Не разгорелись ветки сушняка.
Страна любви окуталась печалью, В потоках слез отвесы ближних скал. И струны лиры глухо зазвучали, И голос мой почти неслышен стал.
О берег, с яркой сказкою несхожий, О вымысел неподтвержденный мой, Как мне вернуться с этой скорбной ношей К рабочему столу, к себе домой?
2
Я побывал во многих странах мира, В дороге видел не одну грозу. Отсюда два печальных сувенира Я в свой аул аварский увезу.
Два символа из обожженной глины, Две крохотных фигурки, две беды, Они судьбой изваяны единой – Две женщины над кромкою воды.
Одна – стройней стрелы в изгибе лука, Но ей не суждено уйти в полет. Погиб жених. И ожиданья мука Невесту сушит уж который год.
Другая, выйдя замуж, не успела Детей родить. Погиб ее супруг. И песнь свою страдалица не спела, Земное счастье выронив из рук.
Два вечных горя, две бесплодных тени, Две хрупкие надежды, две мечты. По зыбким водам – знак поминовенья – Плывут живые травы и цветы.
А где-то парни с девушками бродят В обнимку, шепот слышится и смех, И в дискотеках музыку заводят, И пляшут, и целуются при всех.
И каждый день и каждое мгновенье В горах, в лесах, на берегах морей В счастливых семьях празднуют рожденье Прекрасных сыновей и дочерей.
Как и везде, под осень в Дагестане Справляют свадьбы. В урожайный час Веселие в ауле щедро грянет, Возникнут семьи новые у нас.
Что ж, мне опять пора в дорогу – через Моря и твердь и небеса – домой. В последний раз слова «…de las Mujeres» На пристани горят передо мной.
Хлопочет гид, морская даль открыта, Готова лодка, чайка бьет крылом. Нас ожидает знойная Мерида, Укрытый пальмами аэродром.
Заветный остров, расставанья время Приблизилось – я скоро отплыву. Прощай! Возможно, мы еще в поэме Увидимся, но вряд ли – наяву.
ПОСЛЕ ДОРОГИ…
Война не рождает сына.
Сказано горцем
1
Отдаляется Остров Женщин, И туманится вдовий лик, Расстояниями уменьшен, Но в сознанье моем велик.
Облака над водой нависли, В каплях влаги блестит весло. А хурджин моих горьких мыслей Давит на плечи тяжело.
На
В небо взмыл многоместный лайнер, Тает Мексика под крылом, Подо мной океан бескрайный, Приближается отчий дом.
Стрелки я на часах заране Перевел на московский лад. День рождается в Дагестане, Над Атлантикою – закат.
Вот и финишная прямая. Я стою у родных дверей. Я любимую обнимаю, Слышу возгласы дочерей,
За окном зеленеет Каспий, Под балконом – в цвету земля. Внучка жаждет услышать сказку, Ждет рассказов моя семья.
Лица милые освещая, Мирно теплится мой очаг. Вновь я дома, но ощущаю Грозный груз на моих плечах.
Вспоминаю иное море, Расстояния и века, Вспоминаю большое горе Мексиканского островка.
Отчим домом, семейным лоном Мне утешиться не дают: Телерадио с микрофоном (Что поделаешь!) – тут как тут.
Что ж, включайте свои кассеты, Дальней связи включайте нить, И с родней, и со всей планетой Я намерен поговорить.
Несмотря на регламент жесткий, Изменить себе не хочу И поэмы своей наброски В депутатский отчет включу.
Говорю я с водой и сушей, С лунным бликом, с лучом зари. Патимат, дорогая, слушай, Слушай, внучка моя, Шахри!
Слушай, друг, в городке соседнем, Слушай в том, что за пять морей, Слушай, гид мой тысячелетний, Слушай, остров любви моей.
2
«Прекрасна песня, что звучит над зыбкой. Своею красотой и чистотой Она сравниться может лишь с улыбкой Младенца, что лопочет в зыбке той.
Светильник материнского напева Нам озарил дороги бытия. Певуньи, нас баюкавшие, где вы? Своей уже давно лишился я…
Но мать жива, пока зажженный ею Огонь в душе сыновней не погас. Увы, в иных сердцах он все слабее С годами – добрый световой запас.
И те, что на земле творят насилье, Жгут все – людей, селенья, всходы нив, Те песню материнскую забыли, Светильник в адский пламень превратив.
Родник прекрасен, зарожденный в недрах Несокрушимой матери-скалы, Как он прозрачен, как сияет щедро, Как эти струи звонкие светлы!
Я часто опускался на колени Пред этим чудом, к свежести припав. Но родника вершинного бурленье Вниз устремлялось и меняло нрав.
В себя вобрав песок, отбросы, копоть, Засохший лист, густого ила ком, Поток, петляя по случайным тропам, Стал мутным и беспутным ручейком.
Мой остров! Он прекрасен был, по слухам. Разжечь мою фантазию легко. Измерьте расстоянье между ухом И глазом – как оно невелико.
Но оказалось, что оно не меньше, Чем даль столетий и морей и стран. Об этом рассказал мне Остров Женщин Рубцами давних неизбывных ран.
В пучину бедствий повергая племя, Стихия мечет молнии с небес. Сгустилось туч губительное бремя… Но все-таки вначале был Кортес.