Сочинения. Том 5
Шрифт:
От врача требуется соотносить топографию заболевшей части тела с локализацией вены, которую можно вскрыть с наибольшей эффективностью. Гален напоминает о том, что не всегда удается использовать оптимальный вариант – могут возникнуть технические сложности (каждый пациент имеет свои анатомические особенности: не у всех вены крупные и легкодоступные). Тогда следует вскрывать ту вену, которая технически доступна и непосредственно связана с оптимальным, но недоступным технически вариантом.
Гален дает общий ориентир, чтобы выбрать наиболее удачное место для проведения кровопускания: крупная вена должна быть расположена ниже заболевшей части тела. Когда речь идет о заболеваниях глаз, горла, апоплексическом приступе и т. д., он рекомендует вскрывать локтевую вену или ее притоки, в зависимости от размера и возможностей доступа. Кровопускание, необходимость которого определяется патологией органов, расположенных в тазовой области, следует выполнять, рассекая сосуды на бедрах и лодыжках. Особый вопрос – заболевания
Гален постоянно подчеркивает, что врач лишь помогает природе, поэтому следует учитывать ресурс сил пациента и те условия (в первую очередь климатические), в которых он находится. Отсюда – советы применять кровопускание, сообразуясь с факторами, способствующими экономии сил больного и его выздоровлению: выполнять операцию утром, дав пациенту возможность выспаться, дозировать объем выпускаемой крови, не забывать назначить дополнительное питание, восстановительные прогулки и т. д. [52]
52
См., например, трактат Галена «О лечении кровопусканием» (21, 311 К).
У Галена имелось системное и вполне соизмеримое с современной медициной учение о кровопускании как патогенетически обоснованном вмешательстве. Он постоянно подчеркивает, что лишь развивает идеи Гиппократа. Вместе с тем из его сочинений следует, что многие врачи – последователи Гиппократа применяли венотомию, следовательно, многими поколениями накапливался критический опыт использования этого метода. Об этом историки XXI века уже никогда не узнают: остается лишь строить предположения, в какой мере Гален обобщает опыт своих предшественников (например, Марина), что именно открыл сам Гален, а какие моменты его учения о кровопускании являются синтезом опыта других продолжателей традиции Гиппократа. В силу этого Гален остается персонализированным историческим бенефициаром всего ранее накопленного опыта.
Таким образом, венотомия и кровопускание явились предметом ожесточенного спора между представителями разных медицинских школ. Такое сложное, рискованное, но чрезвычайно эффективное в умелых руках вмешательство было сознательно отвергнуто врачами-методистами, последователями Эрасистрата, и служило глубоко осмысленным и натурфилософски обоснованным лечебным методом в практике Галена и других врачей-гиппократиков.
Несколько лет назад, еще в самом начале работы по изданию на русском языке сочинений Галена я высказал следующую гипотезу. На протяжении семисот лет (от Алкмеона до Галена) античная медицина не представляла собой единой научной и практической дисциплины. Медицинские школы, существовавшие в то время, настолько по-разному представляли себе устройство и принципы функционирования человеческого тела, что вряд ли можно говорить о некоей единой науке или области профессиональной деятельности (в отличие от математики или астрономии). Историю различных медицинских школ схематично я представил в виде «древа эволюции», «ствол» которого, ведущий к медицинским направлениям и специальностям (т. е. последствиям научных революций XVII в.), формировали только гиппократики-рационалисты. Врачи-методисты и врачи-эмпирики в рамках этого умозрительного древа являются «слепыми отростками», не имеющими продолжения. При этом я (по мнению многих «доброжелателей», нахально и безосновательно) отказался от доминировавшего в историографии взгляда на развитие античной медицины, уравнивавшего значение различных школ в ее истории. Для иллюстрации «древа эволюции» мною была предложена условная персонифицированная ось преемственности и развития знания: Алкмеон – Гиппократ – Герофил – Гален.
Значительное число источников подтверждает мою гипотезу. Переведенные на русский язык работы Галена, вошедшие в данный том, позволяют четче представить мою концепцию развития медицины применительно к выдающемуся явлению античной истории – медицине в Александрии III в. до Р.Х. Становится ясно, что единой в теоретическом и практическом плане медицинской школы в столице Птолемеев не существовало. Взгляды Герофила и Эрасистрата существенно различались, и эти различия в дальнейшем стали основой развития разных медицинских школ.
Герофил – последователь Платона, Аристотеля и Гиппократа. Его картина мира основана на совокупности натурфилософских идей, исходя из которых анатомические вскрытия являются источником достоверной информации об устройстве человеческого тела. Герофила, безусловно, справедливо можно называть «основателем анатомической науки». Вскрытиями он занимался системно и целенаправленно, исходя из возможности экстраполировать полученные в ходе вскрытий и опытов данные на клиническую практику.
Эрасистрат (об этом свидетельствуют
Наследие Эрасистрата имело определяющее значение для формирования доктринальных положений школы врачей-методистов. Талант этого замечательного врача непосредственно способствовал возникновению школы врачей-эмпириков и определил впоследствии непримиримое противостояние врачей-методистов и сторонников медицины Гиппократа. Вообще, формирование антигиппократовской линии в медицине II–I вв. до Р.Х. происходило под сильным влиянием идей Эрасистрата.
Важным элементом терапевтического арсенала врача-гиппократика, картина мира которого формируется в рамках платоновско-аристотелевской натурфилософии, была операция кровопускания, которая осмысливалась как патогенетически обоснованная. Многие врачи-методисты, современные Галену, кровопускание категорически отвергали. Считаю возможным утверждать, что в этом отрицании проявляется преемственность традиции Эрасистрата. Кроме того, в рамках атомистической картины мира кровопусканию не было разумного обоснования. Таким образом, мы видим, что в отношении к кровопусканию раскрывается системный характер противоречий между клинической практикой врачей-рационалистов и последователей Эрасистрата.
Безусловно, методистская доктрина формировалась не только под влиянием идей Эрасистрата: Асклепиад, Темисон и Фессал были достаточно независимо мыслящими людьми. Публикуемая в данном томе работа Галена «Опровержение возражений, выдвинутых Юлианом против афоризмов Гиппократа» предоставляет данные, позволяющие составить более полное представление об учении врачей-методистов, в том числе о противоречиях во взглядах виднейших представителей этой школы.
Гален приводит суждение Фессала, утверждавшего, что «избыток жидкостей есть общая причина болезней». Оно более радикально, чем мнение Асклепиада, основателя методизма, который считал, что избыток жидкостей «ни в коей мере не является общей причиной» болезней, хотя и относится к числу патогенных факторов.
Гален упоминает еще об одном важном положении учения врачей-методистов – так называемом знаменитом тезисе Асклепиада, который будто бы полагал, что очищающие средства, рекомендуемые врачами-гиппократиками, не избавляют от соответствующих жидкостей, а, наоборот, оказывают противоположное воздействие.
Гален утверждает, что этого мнения придерживался и Фес-сал, и приводит объемную цитату из его сочинения. Если верить великому римскому врачу, трактат Юлиана свидетельствует о том, что современные Галену методисты разделяли точку зрения своих знаменитых предшественников. Остановлюсь на примере, который приводит Фессал. Классик методизма утверждает, что если совершенно здоровому молодому человеку, отлично сложенному профессиональному атлету, дать желчегонное средство, то в результате выделится желчь, которая образуется («превратится») из желчегонного препарата. По мнению Фессала, лекарство, изгоняющее желчь, попав в организм здорового человека, превращается именно в желчь. В нормальном состоянии в теле здорового человека желчи нет, поскольку она не выделяется. Если вдруг она стала выделяться, значит, появилась. Раз появилась после приема желчегонного, то значит, образовалась из него, ведь к «веществу» тела, которое было здорово, не добавлялось ничего иного. Таков ход рассуждений Фессала, и если верить Галену, то он повторяет «знаменитый тезис» Асклепиада. С позиции атомистической натурфилософии Фессал рассуждает совершенно разумно. Если в теле здорового человека атомы находятся в равновесии, то добавленное желчегонное это равновесие нарушает. Выделение желчи восстанавливает равновесие, а значит, выделенная желчь представляет собой видоизмененное желчегонное. С точки зрения врачей-гиппократиков, лечебное средство воздействует на определенную составляющую: если это желчегонное, то оно изгоняет желчь. Если здоровому человеку дать лекарственный препарат, то баланс будет нарушен, что может привести к заболеванию. Логика врачей-методистов кажется абсурдной, однако приведенный мной пример – повод задуматься о том, что суждения Гиппократа или Галена, как правило, представляются разумными и понятными. Это лучшая иллюстрация соизмеримости протонаучной системы Галена (а не учений врачей-эмпириков и врачей-методистов) с современными взглядами на медицину.
Многочисленные примеры, которые читатель найдет в публикуемых в данном томе сочинениях Галена, помогут четче уяснить глубину противоречий между представителями различных школ античной медицины. Если добавить к этому удовольствие от знакомства с замечательными памятниками античной словесности, то этот том, безусловно, можно считать достойным продолжением издания сочинений великого врача и философа.