Социальная адаптация молодых специалистов в системе общего образования в период становления цифровой экономики

Матвеева Алла

Каждый новый этап адаптивного процесса строго ограничен рамками дозволенного и фактически заранее предписан индивиду в виде ограниченного набора адаптивных стратегий, одобренных социально- политической системой. В итоге – использование индивидом заданных режимом адаптивных стратегий существенно облегчает и упрощает приспособительный процесс, но «убивает» активную, неудовлетворенную, творческую личность, превращая ее в индивида. Напрашивается вывод: взаимодействие в системе «личность и общество» в условиях тоталитарного режима характеризуется доминированием социализации над адаптацией. Социализирующие воздействия социума (режима) на индивидов оказываются значительно сильнее и эффективнее, чем инновационные результаты приспособительной активности личности. Налицо явный дисбаланс между процессами социализации и социальной адаптации, что приводит в результате к кризису индивидуальной групповой идентификации. Поскольку тоталитаризм как социально-политический феномен возник и достиг своего расцвета в ХХ веке, все тоталитарные режимы используют для упрочнения своих позиций в обществе достижения НТР, новейшие информационные технологии. По сути дела «каждый шаг на пути создания этой техники был новым шагом на путях самоутверждения воли к власти» [59] Таким образом, становится понятно, что «информационно – коммуникативная система выполняет функцию своеобразного интегратора общества на новой идеологической

основе» [60] . Режим навязывает индивиду и социуму адаптивные алгоритмы поведения. В целом данную стратегию можно назвать антигуманной, поскольку центральной установкой комплексной адаптационной стратегии тоталитаризма стало принятие толпы в качестве главного объекта воздействия на личность. Начиная с трудов Г. Лебона и Г. Тарда, С. Сигеле и М. Л. Руккета, в обществоведческой теории и практике утвердилось понимание того, что человек в толпе ведет себя иначе, чем вне ее». [61]

59

Давыдов Ю. Н. Тоталитаризм и техника// Полис, 2011,№ 4. – С.21–35.

60

Козлова Н. Н. Средства коммуникаций и общественные отношения: грани взаимодействия// Филос. Науки, 2010, № 9. – С.26–27.

61

См.: Психология толпы. – М.,1998. – С.416.

Именно в ситуации «психологического заражения» многократно возрастает сила информационного воздействия на человека в толпе. Режим предлагал человеку такую информацию, которая включала бы в себя не только заданные адаптивные ситуации, но и дозволенные властью стратегии адаптации к этим ситуациям. Информационная стратегия тоталитаризма обусловила появление такого типа личности, который способен адаптироваться в жестких, экстраординарных условиях репрессивного режима. Доказано, что любой режим не только приходит к власти, опираясь на определенный тип личности, но и всей своей практической деятельностью формирует, воспитывает личность, которая могла бы стать его опорой. В случае с антидемократическими режимами данный тип личности получил название «авторитарного». Это понятие было введено Э. Фроммом, и прототипом для него стал «человек толпы». [62] Исследования «авторитарного типа личности» уже имеют определённую устойчивую традицию. Концепция представителей Франкфуртской школы Т. Адорно, Г. Маркузе, Э. Фромма нацелена на поиск тоталитарного синдрома внутри психологических свойств «авторитарного типа личности». Х. Арендти, Э. Канетти связывают происхождение «человека масс» (Х. Арендт) с широкими социальными движениями, охватившими многие страны в эпоху мирового кризиса и разрушения традиционных социальных структур. Разумеется, каждой стране присуща своя специфика появления и формирования авторитарного типа личности. [63]

62

Фромм Э. Бегство от свободы. – М., 1990. – С.223.

63

См. так же: Сорокин П. А. Современное состояние в России// Новый мир, 1992.№ 4. – С.181–202, – С.161–192.

Для развития России в ХХ столетия особое значение имел процесс «догоняющей» индустриальной модернизации, повлекший за собой маргинализацию и массовизацию значительной части населения. Так, например, в СССР стихийный характер маргинальных процессов, вполне естественных для индустриального этапа, был усилен искусственными мерами: коллективизацией, индустриализацией и так называемой культурной революцией. По сути дела, проследив в России генезис массового маргинала, можно установить специфику адаптационных процессов в условиях тоталитаризма, ибо «человек масс» эпохи раннего капиталистического индустриализма начала ХХ в. становится главным субъектом и объектом тоталитарного общества. По мере становления тоталитарный режим проходит три стадии: захват власти, расцвет и разложение. Соответственно изменяется и авторитарная личность. Её изменения связаны с изменениями условий адаптации: социокультурной адаптивной среды, инфо-стратегии режима, адаптивных ориентаций. [64]

64

Горшков М. Российское общество в условиях трансформации (социологический анализ). – М., 2015. – С.95.

Первый этап – захват власти требует от режима наибольших усилий. Адаптивная деятельность режима в конструируемом им пространстве начинается со смены символов. Как знак, включающий в себя целый блок бессознательного, символ становится опорой для построения более содержательных и мобильных информационных структур, в частности традиций. Формированием адаптивного поля заканчивается первый этап.

Второй этап социально- политической стабилизации характеризуется устойчивостью адаптивного поля. Личность превращается в марионетку в руках властных структур, но информационная стратегия, доведённая до совершенства и, насколько это возможно, идеально адаптированная в обществе, позволяет не ощущать насилия со стороны власти. В связи с этим можно говорить о самоидентификации личности с государством. Роль тотема, допускающего такое отождествление, играет харизматическая личность. С харизмой связана ещё одна информационная стратегия, которая работает с массовым, бессознательным. Харизма хорошо вписывается в адаптивное поле, где при постоянном подтверждении всеми информационными стратегиями с помощью включения средств массовой информации она начинает выполнять функцию массового гипноза. Таким образом, на этапе своего расцвета тоталитаризм достигает почти абсолютной эффективности адаптивной стратегии.

Третий этап, совпадающий с периодом разложения тоталитаризма, начинается с оформления пост-тоталитарного общества и отмечается радикальными изменениями, происходящими с «человеком массы». Применительно к этому периоду авторитарный тип личности получил название «фашизоидного». Разрушение адаптивного поля при прежней адаптивной и информационной стратегии вызывает дискомфорт и чувство неудовлетворённости. За счет стремления фашизоидной личности вновь обрести привычное адаптивно-информационное поле постоянно сохраняется опасность реставрации тоталитарного режима. При дальнейшем разложении анализируемый тип личности всё более отчётливо распадается на несколько типов, описанных Т. Адорно: «конвенциональный, садистско-мазохистский, причудливый, меланхолический и манипулятивный». [65] Представляется, что различие между этими типами тесно связано с инновационным выбором субъектом адаптации тех или иных частных адаптивных стратегий в рамках типами. В свою очередь, различная оценка ими информации приводит к возникновению плюралистической основы нового

гуманистического общества. В социологии категория «маргинальная личность» была введена Р. Парком в 1920-е гг. для обозначения социально-психологических последствий неадаптированных мигрантов к требованиям нового урбанизма как образа жизни. [66] Тогда же были установлены основные маргинализирующие факторы: утрата привычных для индивида способов адаптации в новых условиях, разрыв традиционных социокультурных, национальных и профессиональных связей с референтной группой, низкий уровень образования и общей культуры, несбалансированная социально-экономическая политика, социальные и экономические потрясения и т. п. В итоге маргинальная личность характеризуется такими качественными свойствами, которые характерны для аномии. Последняя, по Р. К. Мертону, представляет собой результат конфликта или рассогласованности между культурной и социальной структурами. Как известно, Р. К. Мертон выделяет пять способов «аномического приспособления», конформность, инновация, ритуализм, ретреатизм и мятеж способов стратегий относятся к девиантным (отклоняющимся) вариантам индивидуальной адаптации. [67] Подчеркнём, что именно рассогласование между навязываемыми социокультурной средой целями и взятыми на вооружение маргиналом средствами приводит индивида к необходимости поиска адаптивных стратегий. Т. Парсонс отмечает, что «приспособленческая активная» ориентация ведёт к инновации, «приспособленческая пассивная» – к ритуализму. «Отчуждённая активная» ориентация – к «мятежу», отчуждённая пассивная» – «ретреатизму». Аномической же маргинальная личность является в силу того, что она ориентируется на адаптивные стратегии антисистемного, деструктивного свойства, не одобряемые обществом. Поскольку маргинальная личность – это личность вне какой-либо устойчивой системы ценностей, то она аномична и отчуждена от социума в социально-психологическом плане.

65

Adorno Т. The Authoritarian Personality. – N. Y., 1950. – Р.51.

66

См.: Попова И. П. Маргинальность: Социологический анализ. – М., 2016. – С.77.

67

См.: Мертон Р. К. Социальная структура и аномия: Социальная теория и социальная структура// Социс.2012., № 2. – С.118–125, № 3. – С.104.,№ 4. – С.91–97.

В отечественной социологии понятие «маргинальность» традиционно используется для обозначения пограничности, периферийности или промежуточности по отношению к каким-либо социальным общностям – классовым, национальным, культурным. Люди, окончательно или временно утратившие свою естественную социальную среду, существуют всегда. При таком понимании маргинал – это дезадаптированный субъект в состоянии аномии, который, столкнувшись с кризисной адаптивной ситуацией и отказавшись от использования неэффективных в новых условиях, но социально приемлемых в прошлом стратегий адаптации, начинает практиковать адаптивные стратегии, не одобрявшиеся в условиях старого общества, но эффективные и допустимые в новой социальной ситуации.

Не видя истинных причин кризисного положения, маргинальная личность готова особенно активно воспринимать информацию, содержащую рецепты избавления от мучительного состояния социального аутсайдерства, лежащие в основе социально-психологической стабильности любой личности.

Исторический опыт России наглядно показывает, как маргинальные слои общества легко становятся объектом разнообразных манипуляций. Не вызывает сомнения, что лозунги «революционных» партий начала ХХ столетия лишь паразитировали на объективных проблемах и потребностях народных масс, эксплуатируя на деле страстное желание людей решить все их проблемы и немедленно. Российский пред-пролетариат середины ХIХ века, возникший в качестве социально-экономического и политического феномена в результате реформ 1860–1880-х годов, стал первым по настоящему массовым маргинальным явлением, поскольку переселявшиеся в города бывшие крестьяне утрачивали принадлежность к крестьянскому миру и никак не могли адаптироваться в городской фабрично-заводской среде. Аналогичные социальные процессы имели место и в европейских странах, но процесс формирования пролетариата, занявший в Западной Европе века, в России шел около 50 лет. В результате в начале, ХХ века подавляющая часть, новых пролетариев по определению несла на себе печать маргинальности.

Первая мировая война и революции катализировали маргинальные процессы. Отсюда можно сделать вывод о том, что к 1917 г. Россия стала страной массового маргинала, «справиться» с которым, воспитать и окультурить только зарождающемуся российскому гражданскому обществу оказалось не под силу. Конечно, объективный исторический характер процесса маргинализации не означает неизбежного установления тоталитарного режима, поскольку помимо процессов маргинализации весомую роль в развитии нации, государства и политической системы играют экономические, политические и социокультурные условия. Решающее значение в данном случае имеет также степень развития общественных институтов, уровень политической и гражданской культуры, национальные традиции и многое другое. По С. Л. Франку, «… социализм увлёк (маргинальные по свой сути) народные массы не своим положительным идеалом, а своей силой отталкивания от старого порядка». [68]

68

Франк С. Л. По ту сторону «правого» и «левого» // Новый мир, 2010.№ 4. – С.217.

В результате Россия стала первой в мире страной, в которой логика исторического развития была изменена путём воплощения в жизнь утопического социалистического проекта с опорой на массовый социальный тип маргинала. Российское общество столкнулось с проблемой обретения своего места, в стремительно меняющемся мире, который в одно мгновение превратился из простого и понятного в агрессивный и недоступный для понимания миллионов «маргиналов поневоле». Действительно, оказавшись после революции в новой информационной и социально-политической обстановке, маргинал был вынужден заново (на новой основе) решать задачу социальной адаптации. В результате этого новая власть столкнулась с необходимостью переделки миллионов деструктивных маргиналов в массовый тип личности, адаптированный к условиям «социалистического строительства». [69]

69

Панарин А. С. Революция или реформация? (Революционная эсхатология и цивилизованная повседневность) // Из истории реформаторства в России: Философско-исторические очерки. – М., 2011. – С.108.

Весь этот краткий исторический экскурс был нам необходим лишь для того, чтобы сформулировать принципиальный вывод: адаптивная стратегия режима сводилась к формулированию критериев такого типа личности, который бы полностью устраивал власть, и созданию системы социально-экономических, идеологических стимулов и инструментов для его появления и формирования. Данная система включала в себя комплекс мер, частных адаптивных стратегий широкого спектра воздействия, вынуждающих общество воспроизводить в массовом масштабе такую личность, а массового маргинала подстраиваться под заданные критерии.