Сократ
Шрифт:
– Какую же?
– нетерпеливо воскликнул Критий.
– Страх, - сказал Сократ.
Критий засмеялся режущим смехом, каким смеялся всегда, когда чувствовал себя задетым.
– Ты в своем уме? Чего мне бояться?
– Загляни дома в зеркало - какой ты озабоченный, желтый, весь извелся. Не удивительно. Ни одного куска не можешь ты проглотить с удовольствием, ни одного глотка вина, охлажденного льдом. Знаю. Ты завел рабов, которые должны отведывать пищу, приготовленную для тебя. А
– Перестань!
– вырвалось у Крития.
– Нет, правда, есть такие яды, я не выдумываю. И не только это. У тебя куча льстецов, вокруг тебя кипит дружеская беседа, но можешь ли ты знать, что у кого-нибудь из твоих друзей... гм, странное слово... скажем лучше - из твоих сотрапезников, не спрятан под хитоном кинжал для тебя?
– С этим должен считаться всякий...
– Не всякий, - перебил его Сократ.
– Я, например, - нет, потому что мои друзья не могут ждать от меня зла, я от них тоже. А ты даже спать спокойно не можешь. Бедняк.
Критий вскочил.
– Довольно! Ты неисправим. Когда-то ты из-за Эвтидема назвал меня свиньей, а сегодня такая дерзость... Постой! Вспомнил - я ведь хотел тебя спросить. Про Саламин. Помнишь, где это?
– Конечно. Я ездил туда к Эврипиду.
– Знаешь там некоего Леонта?
Сократ поднял глаза на Крития:
– Богача?
– Владельца поместья, - поправил его Критий.
– Что тебе от него надо?
– Чтоб он приехал потолковать со мной.
Сократ задумчиво смахнул с хитона крошки. Потом сказал:
– Да, ты любишь посадить...
– поправился, - посидеть с богатыми демократами...
– Нищие башмачники или гончары не так опасны, - резко ответил Критий. В охоте на крупную дичь я соревнуюсь с Хармидом.
– Я предложил бы тебе соревнование другого рода. И тогда был бы рад помогать тебе...
– Сократ заколебался.
– Говори. Вижу, мы сможем договориться.
Сократ тихо сказал:
– Соревновался бы ты, властитель Афин, с властителями других государств в том, чтобы сделать Афины самыми счастливыми... Вот это было бы соревнование! Тебе позавидовал бы весь мир!
– Проповеди!
– взорвался Критий.
– Оставь свои назидания про себя! Короче: я желаю, чтобы ты привел ко мне Леонта с Саламина!
Сократ отпил из бурдюка и вытер усы.
– Такое поручение, право, не для меня. Не сердись, Критий, но тут я тебе не помощник.
От злости у Крития сорвался голос:
– Да ты знаешь, что говоришь?!
– Как не знать. То, что думаю, как всегда.
– И обо всем этом ты беседуешь с учениками?
– А почему бы и нет?
– удивился Сократ.
– Нынче ведь такие вещи очень важны для каждого афинянина. Ты не находишь?
Но
– Ну вот, теперь, пожалуй, придется мне самому обзавестись отведывателями еды и питья да присматривать, не прячет ли кто для меня кинжал!
– засмеялся Сократ и по старой привычке пошел полюбоваться фризом работы Фидия на челе Парфенона.
4
– Ну вот, еще с одним покончено. Можешь убрать...
– Отравитель вгляделся в бледное лицо лежавшего перед ним человека: заметил в его глазах признаки жизни.
– Впрочем, погоди еще.
Помощник отравителя махнул рукой:
– Ничего, может и на носилках дух испустить. Сам знаешь - приказано не возиться...
Но отравитель не позволил подгонять себя. Он добросовестно отправлял свое ремесло, когда в его руки передавали преступников, так может ли он работать небрежно теперь, когда речь идет о невинных жертвах? Он не отрывал взгляда от глаз отравленного, из которых все не уходила жизнь.
– Я знавал его. Мудрый и справедливый был человек. Выступал с речами на агоре, под портиком...
– За что же мы его... того?
– Много говорил.
Помощник отравителя покачал головой:
– Удивительное дело. Мудрый, а такой дурак...
В совете Тридцати Критий держит речь.
– Боги благословляют нашу работу...
Голос:
– Работу?..
Критий раздраженно:
– Кто это сказал?!
Молчание.
Критий:
– Мы поднимем Афины с помощью Спарты. Как - Спарта? Наш исконный противник? Наш спаситель! И кто не хочет этого понять...
Голоса:
– Слава Спарте! Слава царю Павсанию! Слава...
Имя Лисандра с трудом выговаривают даже уста Тридцати. Критий голодным взором окидывает тех, кто не так уж ревностно вторит ему: хочет их запомнить.
Критий:
– Что еще у пританов для совета?
Притан:
– Смертные приговоры, вынесенные вчера вечером, - на подпись.
Притан читает приговоры.
– Голосуйте!
– велит Критий - и подписывает.
Голос:
– Говорят, вчера ты приказал без суда казнить Лесия и Тедисия!
Тишина. С улицы доносится плач, вопли.
Ферамен:
– Боюсь, ты переходишь границы, Критий. Человеческая кровь - не вода из Илисса. Тедисий был уважаемый гражданин - и тебе было достаточно, что какой-то сикофант нашептал про него - быть может, облыжно?
Критий побледнел, положил стило и, пронзая взглядом Ферамена, отрезал:
– Мне этого было достаточно!
Ферамен:
– Ты один еще не совет Тридцати!
Критий:
– Разве вы сами не дали мне право решать в некоторых случаях единолично?