Сократ

Томанова Мирослава

– Сократ, - перебила его Ксантиппа, - я взяла лепешки для тебя. Быть может, это затянется.
– И она грустно улыбнулась.

– Я вернусь до захода солнца. Подумайте лучше о том, чтоб встретить меня добрым ужином.

– Ох, если б нам было дано встретить тебя добрым ужином!
– вздохнула Ксантиппа.

– Чего ты боишься?
– спросил Сократ.

– А этого мало, что тебя обвиняют в ниспровержении богов? Как ты из этого выпутаешься? Я-то ведь лучше всех знаю, что в богов ты не веришь. Подсмеиваешься

над ними. С этой вот мраморной Артемидой забавляешься потому только, что она - женщина...

Он засмеялся.

– Ну, если б судьей была Ксантиппа - плохи были б мои дела, пришлось бы последовать за Анаксагором! Как я выпутаюсь, говоришь? Ты, моя милая, не можешь сказать обо мне ничего хорошего. Но не все я делал плохо! И Афины это знают. Сегодня ночью я слышал их.

Женщины не ответили. В это время в калитку постучали. За воротами стояли два скифа.

– Нас послал архонт басилевс...

– Знаю. Я готов, - ответил Сократ.

Он вышел на улицу, где уже собралась кучка любопытных. Ксантиппа с Мирто вышли следом. Сократ примирительно сказал им:

– Ладно, проводите меня немного. А что у тебя в этой большой кошелке, Мирто?

Она было отдернула руку, но Сократ поймал ее и заглянул в кошелку.

– Что такое? Ба, клянусь всеми псами - тут венок из роз!

Он мягко улыбнулся Мирто, подумав: вот как хочет она меня встретить, когда я выйду оправданный из судилища, - розами увенчать мою старую голову!

Но вокруг стояли зеваки, и он сказал:

– Как это славно с твоей стороны - когда я выйду после суда, ты украсишь себя розами в мою честь!

Демагог Анит тоже не спал всю ночь. Ложе его не стояло неподвижно на мозаичном полу: оно покачивалось на пружинах. Но тщетно пытался Анит усыпить себя качанием. Сократ стоял перед его глазами. Анит повернулся на правый бок, ложе закачалось сильнее, но Сократ не исчез; повернулся на левый бок и снова перед ним Сократ, с тем самым ироническим выражением лица, с каким он говорил на агоре: богач хочет стать еще богаче, демагог желает быть сверхдемагогом, Анит - Архианитом... Что за наказание, все время вижу его! Эдак и с ума сойдешь!

До зари было еще далеко, когда Анит поднялся: вот уже и с постели сгоняет его этот...

Анит почувствовал неприязнь, даже отвращение к сегодняшнему судебному разбирательству. Нельзя ли отменить суд? Притвориться больным? Выдумать срочный отъезд? Неблагоприятное предсказание? Нет, нет. Я не должен отступать.

Взор его упал на статую Афины. Он и тебя оскорблял, когда - как мне сказал сын - перечислял в гимнасии, сколько есть Афин! Благослови же меня и укрепи! Сегодня вечером я принесу тебе за это жертву...

Чего я, собственно, боюсь? Когда осудим его - все от него отвернутся, начнут валить на него самое худшее, правду и клевету - и конец любви афинян к их любимцу! Или любовь их

потеряю я? Да пользуюсь ли я ею?

– Махин!
– позвал он раба.
– Анисовки! И - в большой чаше!

Аполлодор сидел за столом над кружкой молока; мать стояла рядом. Озабоченно наблюдала за лицом сына - по щекам его текли слезы. Мать погладила его по голове.

– Не плачь и ешь, - сказала.
– Увидишь, все кончится хорошо.

Аполлодор разрыдался, как дитя.

– Не была ты на агоре! Не читала объявление архонта басилевса! Ничего ты не знаешь, мамочка!

– Не плачь, сынок. Он наверняка докажет свою невиновность. Гелиэя, несомненно, оправдает его...

А юноша кричал:

– Страшно, что такого человека вообще можно предавать суду! Такого праведника!

– Ну не плачь, мальчик мой. Если он праведный человек - ничего дурного с ним не может случиться.

Но Аполлодор не успокаивался. Вскипел:

– А откуда мне знать, праведны ли те, кто будет его судить? Кто его обвиняет? Приживальщик Мелет, хамелеон Ликон и мстительный Анит!

– Заклинаю тебя Герой, молчи! Знаешь ведь, сколько в Афинах сикофантов... Услышат, донесут, и на суд потащат тебя...

Аполлодор немного притих.

– Но, мама, я не один так думаю. Эти мысли так и носятся вокруг - как же мне избавиться от них? Вчера, впервые за все время, что я знаю Сократа, я увидел у него печальные глаза...

Сократ со своими поднялся на холм ареопага, к самому входу для судей. По дороге женщины говорили мало, народ, окружавший их, тоже. Сократ начал было рассказывать веселые истории из своей молодости, но никто не засмеялся, и он умолк и шел молча, лузгая семечки.

На вершине ареопага его ждали Лампрокл с дедом и группа друзей. Все они были тут, близкие ему и дорогие. Он весело поздоровался с ними:

– Будьте счастливы, милые! Как славно, что вы пришли разделить со мной эти часы...

– Часы незаслуженного унижения!
– взорвался Антисфен.

– Нет, нет, дорогой.
– Сократ сжал ему плечо.
– Чтить закон - долг каждого гражданина.
– Он обернулся к женщинам.
– Вверяю вас обеих и Лампрокла моим друзьям. Они отведут вас вон на тот выступ холма, оттуда вы хорошо все увидите и услышите. То место отведено для родственников.

– Нет!
– крикнула Ксантиппа.
– Жена имеет право сопровождать мужа и на суде! Разве ты умеешь защищать себя? Других - да, а себя - нет! Кто будет просить за тебя, если не я... если тебя осудят?..

– Но, Ксантиппа, разве могут осудить Сократа?
– вмешался Федон.

Плач. Причитания. Жалобы. Просьбы. Все напрасно - Сократ не уступил.

– Со мной пойдут только Критон и Платон...
– Тут он заметил умоляющий взгляд Аполлодора, взял его за руку и добавил: - И ты, мой маленький.