Сократ
Шрифт:
Услышал: стук дверного молотка. Потом знакомый голос. Удивился - что заставило престарелого Критона явиться к нему лично? Затрепетал в смутной тревоге...
Критон, закутанный в гиматий из тонкой ткани, спадающей пышными складками, торопливо шел к Платону под мраморными колоннами, и, несмотря на старость его, походка была твердой и упругой.
– Хайре, дорогой.
Платон двинулся ему навстречу, раскрыв объятия.
– Хайре, дорогой гость!
– Ты нужен мне, мальчик.
Волнение Платона возросло.
– Я?
– Именно ты. И я рад, что ты уже выздоровел.
Критон -
– Любовь, - улыбнулся Критон.
– Да, любви по силам очень многое... Я принес тебе тайную весть.
– Добрую?
– Платон старался угадать это по тону гостя.
– Пока есть только надежда, что она будет доброй, - вздохнул Критон и рассказал: он с друзьями подготовил все для бегства Сократа. Бежать надо нынче же ночью - священную триеру уже видели на горизонте у Эгины. Завтра тюрьму Сократа осадят толпы людей, стражники, и побег станет невозможным.
– А сегодня ночью - удастся?
– жадно спросил Платон.
– Наверное. Будем надеяться. Тюремщикам и сторожам я дал достаточно денег за их случайную небрежность... Впрочем, Сократа и так сторожат очень небрежно - видимо, не случайно.
– Другими словами, в твоем предприятии нет ничего опасного? Не поставишь под угрозу себя и других?
– Поставлю, - ответил Критон.
– И тебя намерен поставить.
– Ты поступишь так из любви.
– Сократ ее заслужил.
– Я имел в виду себя, дорогой друг. Желая, чтобы я совершил что-нибудь для спасения Сократа, ты проявляешь любовь ко мне, - молвил Платон.
Эти слова порадовали Критона. Так говорят настоящие друзья. И он попросил Платона помочь уговорить Сократа бежать. Платон удивился - о какой малости, совершенно излишней, просит он!
– Да в этом и нужды не будет! Сократ встретит это с радостью!
– Ты уверен?
– Перед ним выбор. С какой стати изберет он худшее? Он так любит жизнь!
– Но разве еще на суде не показал он, что есть вещи, которые ему дороже жизни!
Платон возразил с такой убеждающей настойчивостью, словно перед ним был сам Сократ:
– Одно из главных его требований к человеку и к обществу справедливость. Ты же своим предложением восстанавливаешь справедливость; отказавшись, Сократ добровольно подчинится бесправию и несправедливости.
– Я знаю это, мой юный друг, - сказал Критон, - потому и стараюсь это предотвратить. Из любви к нему, но еще и из любви к Афинам: да не запятнают они себя этим судебным убийством.
Платон вдруг почувствовал сухость в горле. Это напомнило ему о долге гостеприимства, который он выполняет довольно плохо. Хлопнул в ладоши; прибежал раб, поклонился обоим деспотам; Платон спросил:
– Какого желаешь вина, дорогой гость?
– Белого.
Через минуту принесли кратер для смешивания вина с водой и золотые чаши с танцующими вакханками.
Критон повертел чашу в руках, разглядывая буйных дев.
– Как думаешь, Платон, отчего я пришел за этим именно к тебе? Ты, мой милый, готов в любое время покинуть
Платон вспыхнул:
– Покинуть Афины и для меня не будет безболезненным, дорогой Критон! Но если я хочу исполнить предназначение философа, предназначение Сократова сына - уеду, хотя уеду с болью.
– Он показал на мраморный перистиль, уставленный статуями, на "чудесного братца", милый свой фонтанчик.
– Взгляни на этот приветливый дом - это моя кожа, без нее я истеку кровью, но я уеду, не могу иначе - это мой долг!
Критон стиснул ему руку:
– Вижу, мой выбор был верным. Поспешим же к Сократу.
12
Думает о смерти, готовится к ней - завтра ему уже уходить... а эти двое хотят повернуть его, послать обратно, на дорогу к жизни!
Слишком внезапно. Сократ ухватился за ложе, чтоб не упасть. Сердце загорелось. Не мог вздохнуть. Не мог слова выговорить.
А те, что пришли с сияющими глазами, предлагая свободу, теперь испуганно смотрят на него, ошеломленного такой вестью. Снесет ли он ее тяжесть?
Аполлодор подсел к нему, обнял за плечи, поддерживая. Сократ не противился. Вот - вернулось дыхание. Загоревшееся сердце постепенно остужалось.
Критон решил, что при этом разговоре могут присутствовать только те из друзей и учеников Сократа, кто посвящен в подготовку побега и согласился помогать.
Эти несколько человек сидели теперь прямо на полу, подложив под себя свернутые гиматии, или стояли, замерев в напряжении, пепельно-бледные, но казавшиеся еще бледнее в полумраке камеры.
Сократ заметил, что напугал их. Взял руку Аполлодора, поддерживавшего его за спину, положил ее себе на колено, прижал своею рукой и заговорил:
– Друзья! Неужели вас поразило, что ваша весть едва не сбила меня с ног? Старику, для которого уже отмеряют на завтра цикуту, вы несете новое рождение - и хотите, чтобы он и глазом не моргнул? И ты, ты, мой Критон, воображаешь, что я так уж силен? А ты, милый Платон, склонный лишать меня всего человеческого, - ты удивляешься, что это так меня ошеломило?
– Он погрозил им пальцем.
– Молчите, молчите! Вам хотелось бы рассказывать обо мне титанические легенды. Много вы уже наболтали молодым, я-то слыхал. И теперь вам, для ваших школ, для ваших папирусов отлично сгодилась бы еще одна невероятность: Сократ со спокойным достоинством истого философа принимает как самую страшную, так и самую радостную весть... Глупенькие! Он рассмеялся.
– Да разве вы не знаете, как я люблю жизнь? Каждый кусок хлеба разжевываю благоговейно, пока он не покажется сладким, каждый глоток вина смакую прежде, чем спустить его в горло... Увидеть солнце!
– Он поднял глаза к маленькому отверстию высоко в стене.
– Опять каждое утро приветствовать его. Хайре, мое золотое! Утреннее солнышко совсем не жжет, знаете? Оно позволяет мне смотреть ему прямо в глаза...