Сокровища Мельк-Тауза
Шрифт:
Около Моссула конь свалился и издох. Шейх Юсуф брезгливо швырнул на мертвое животное кнут и, не оглянувшись, пошел к показавшемуся вдали городу.
Он был измучен долгой ездой, он не спал несколько ночей, и вместе с тем не чувствовал потребности в отдыхе. Гнев и недовольство не исчезли. Они горели в сердце шейха и гнали истомленное тело вперед.
XXII
К белой каменной плите над гробницей пророка Адэ прильнул шейх Юсуф. Его засохшие воспаленные губы шепчут молитвы и рассказывают о всех сомнениях
Молчит холодный камень с непонятной арабской надписью, но как будто легче становится на душе шейха Юсуфа. Он поклонился могиле великого пророка. Он передал ей все, что таилось в сердце и точило его с настойчивостью древесного червя. Теперь отпущены шейху все грехи и он освобожден от тяжести их…
Шейх поднялся и протекающей через храм водой святого источника утолил жажду.
Чисто выбелены стены храма. На них нет никаких украшений. Через немногочисленные маленькие окна скупо проникает свет. В храме полутьма и холодная неприветливость. На суровых стражей, застывших в угрюмой неподвижности, похожи белые колоны. Не вносит оживления и протекающий через храм святой источник.
Такая же пустота и неприветливость в двух маленьких отделениях, где покоятся гробницы пророка Адэ и других святых.
Шейх Юсуф вышел из храма и внимательным взглядом окинул знакомые места.
Лалиш, — по верованию иезидов, самое святое место на всей земле. Это первое место, которого коснулся бог. Для иезида Лалиш такое же святое место, как Иерусалим для христиан, Мекка — для мусульман.
В древности это место захватили несториане и построили здесь храм в честь Мар-Иоанна. Иезиды выгнали несто- риан, выкинули из храма чужие святыни и поместили свои.
Замазана известью надпись «Храм Мар-Иоанна». Время изгладило и память о тех людях, которые воздвигли этот храм.
Смотрит вдаль шейх Юсуф.
Лалиш — это глубокий овраг. Одним концом овраг упирается в горы, другим выходит в ту сторону, откуда приплыл бог. Овраг зарос лесом. По склонам тянутся небольшие белые мазанки. Это — помещения для паломников.
Скоро должен быть Джамаи — великий праздник в честь шейха Адэ. Первые паломники уже внесли некоторое оживление в жизнь святого места.
Под деревьями суетятся крикливые кочаки — добровольцы-прислужники. Их человек двести и всех их вызвали для заготовки дров. Кочакам раздали топоры и веревки. Особенно ценна для кочака веревка. Она — символ принадлежности человека к духовной иерархии, близости к священному месту. Она — отличительный знак. Полученную веревку каждый кочак горделиво обматывает кругом шеи и пояса и не расстается с ней ни днем, ни ночью. Эта веревка вызывает почтительное отношение к нему со стороны паломников.
Шейх Юсуф осмотрел суетливую толпу кочаков и направился разыскивать главного шейха.
Главный шейх поглощен был предпраздничными заботами. Он равнодушно дал приложиться к своей руке, потом, узнав шейха Юсуфа, как будто хотел вспомнить что-то и не мог.
— А, это ты! — торопливо произнес он. На простодушное лицо
Главный шейх исчез в толпе кочаков, не обратив внимания на недоумение шейха Юсуфа.
Эмир жил в деревне Бадриэ. И шейх Юсуф немедленно направился туда.
Дом, в котором проживал эмир, был самый обыкновенный, мало чем отличающийся от окружающих его домов. Он был несколько больше других, по сравнению же с домами неверных чужестранцев, дом эмира был допотопной лачугой. Но с чувством духовного трепета смотрели на него иезиды. Очаг эмира — такая же святыня, как и гробница пророка Адэ. Эмир происходит из древнего рода Бени-Ум- мея и ведет свое происхождение от дамасского калифа Ие- зида, который был одновременно и Мельк-Таузом. Эмир — самое близкое к Мельк-Таузу существо.
Шейх Юсуф поклонился очагу эмира и вошел на террасу дома.
Эмир лежал на ковре и дремал. Голова его покоилась на коленях престарелого кавала \ Кавал перебирал волосы на голове эмира и бил паразитов.
Свят эмир и свято все, что на нем. Святую одежду эмира может стирать только кавал, отдельно от одежды другого человека. Грязная вода после стирки одежды эмира не может быть вылита в яму. Ее надо выплеснуть в особое место, чтобы святая грязь не смешалась с несвятой грязью.
Святы были и те паразиты, которые водились на голове эмира, потому что они питались святой кровью. Кавал почтительно давил их ногтями больших пальцев и оставлял раздавленных в волосах эмира.
Несколько кавалов, составляющих свиту эмира, сидели на полу и сонно взирали на неторопливые поиски престарелого кавала, удостоившегося особой милости эмира.
Появление шейха Юсуфа потревожило эмира. Он недовольно приподнялся, сел по восточному обычаю и сухо протянул руку.
Шейх Юсуф почтительно приложился к этой волосатой и грязной руке. Он увидел перед собой заплывшее жиром сонное лицо. В узкие щелки смотрели два тупых, холодных и недовольных глаза.
— Я — шейх Юсуф!.. Главный шейх сказал, что ты имеешь ко мне дело, — проговорил Юсуф и вынул приготовленные подарки. Он выложил пред эмиром отрезы сукна, бязи и цветистого ситца. [11]
Эмир равнодушно взглянул на подарки и не шевельнулся. Престарелый кавал вытер о святые одежды эмира испачканные в святой крови пальцы и стал ощупывать принесенные Юсуфом материалы.
— Не напал ли на твоих баранов мор и не пожрал ли их волк? — спросил кавал, отодвигая подарки шейха Юсуфа.
11
Кавал — слово арабское, в переводе значит — «человек, который умеет хорошо говорить». Кавалы — потомки двух иезидских святых, бывших в услужении у шейха Адэ. Кавалы составляют почетное сословие и являются свитой эмира. (Прим. ред.).