Сокровища России

Голованов Сергей Петрович

–  Нет, - тупо сказал Эдик.

–  Израильтяне сказали, что в Гималаи.
– Президент поморщился.
– Сулейман Мехди убит. Именно он - утверждают израильтяне - и сорвал переговорный процесс. Он принес палестинцам надежду на победу. Ваша с ним операция в стратегическом плане ставила крест на государстве Израиль.

–  Какая операция?
– опять тупо спросил Эдик. Он был слишком ошарашен, чтобы хоть что-то соображать. Президент это понял.

–  "Белое безмолвие", - сказал он со вздохом.
– Сами подумайте, откуда я мог узнать это название, если оно известно только вам и покойному Мехди? Как видите, директор ФСБ все-таки умеет ловить мух. Мехди был его одним из лучших агентов. Но операция провалилась. Мне пришлось заверить посла Израиля, что правительство России…лично я…- Президент опять вздохнул.
– Я как президент

не имеем никакого отношения к произошедшему. Что оно - результат действий частных лиц вроде вас и Мехди. Более того, пришлось обещать принять меры по пресечению…ну и так далее…Что ж, Израиль можно понять. Он защищается.

–  Интересное кино.
– Эдик ощущал в словах Президента явственную, непонятную пока угрозу, и это вынудило его перейти в нападение.
– Интересное кино…Вы должны думать прежде всего об интересах России, а не Израиля.

–  Не стоит указывать Президенту России, о чем он должен думать, - терпеливо сказал Президент.

–  Об интересах России. А не Израиля, - упрямо повторил Эдик. Ему стало тоскливо. Тяжелое предчувствие сдавило душу.

–  За что вы так не любите Израиль?
– устало спросил Президент.
– Там живет чуть не пятая часть русских.

–  Я люблю Израиль, - заверил Эдик.
– Тем более, что там кто-то живет. И я вовсе не хочу причинить ему зла. "Белое безмолвие" - это операция по возрождению России прежде всего. Эта операция прежде всего в интересах России. Ее нужно продолжить. Повторить. Пусть Израиль позаботится о себе сам. Я всего лишь обеспечивал материальное подтверждение теории Ростовцева…о происхождении России.

–  Израиль позаботится, - заверил Президент.
– Но вам это может не понравиться.

Эдик вновь услышал в голосе Президента мрачные нотки, и отчаяние толкнуло его на откровенную наглость.

–  Пока что мне не нравится другое.
– Голос Эдика прозвучал неожиданно хрипло.
– Что об Израиле заботится Президент России.

–  Мне самому это не нравится, - в голосе Президента мелькнуло раздражение, но он с ним справился.
– Стал бы я принимать посла Израиля, если б его не просил принять сам Президент США. Израиль, если вы не в курсе, союзник американцев. США не хочет, чтобы Израиль исчез.

–  Я тоже не хочу. Просто Израилю не повезло. Я ему сочувствую.
– Упрямо сказал Эдик.
– Я буду скорбеть об Израиле. Но меня утешит гордость за Россию. Что я еще могу сделать?

–  Могу вам посоветовать, Эдуард Максимович. Насколько мне известно, Нью-йоркский музей приглашает вас возглавить один из его филиалов. Примите это предложение и забудьте о России. Хотя бы на время. Это в ваших же интересах. За Сулейманом Мехди стоят заинтересованные люди, и они придут к вам с тем же самым предложением…если уже не пришли.

–  Меня…все приглашают…что-то возглавить, - сказал Эдик.

–  Я. Настоятельно. Советую, - раздельно сказал Президент.
– Уехать. Из страны. В целях вашей же безопасности.

–  Ни фига себе, - пробурчал Эдик, - с какой это радости?

–  Боюсь, вы еще многого не понимаете, - сказал Президент.
– Что ж, попробую объяснить. Дело вовсе не в Израиле. Принять их посла с этими заморочками просил не только Президент США. Мне звонили Президенты Франции, Германии, Англии…звонили…короче говоря, между нами, их вопрос звучал несколько по другому. Если попроще и погрубее - как понимать эту историю с археологами? Вы - нефтяной карман или только притворяетесь? Или вы по-прежнему сверхдержава, которая только прикидывается нефтяным карманом? Ведь израильтяне, уверяю вас, довели до сведения глав государств о захваченных ими текстах от апостолов Петра и Павла. Их обеспокоила не столько судьба Израиля, сколько наши планы. И я был вынужден заверить четко и ясно, что Правительство России и я не стараемся поддерживать ни теорию Ростовцева, ни ваши действия. Давайте совсем откровенно, Эдуард Максимович. Мы, как страна, хотим влиться в европейское сообщество, но принять нас туда, как показывает практика, согласны только в виде сырьевого придатка. Нам приходится быть добрыми, мягкими и пушистыми. Запад до сих пор не может поверить, что мы и впрямь такие. Ваши археологические планы мигом оживили все их страхи, связанные с Россией, а это старые и огромные страхи. Ведь мы по-прежнему страна-гигант, добровольно-принудительно вставший на колени в обществе карликов. Недаром теория Ростовцева усиленно игнорируется и нами, и ими. Недаром они встрепенулись, забрасывая меня телефонными звонками

от одной мысли, что за вашими с Мехди научными изысканиями стоит поддержка государства. Своими действиями вы можете развязать новы виток информационной войны, нет, даже идеологической, в конечном счете. Ни Западу, ни России этого не нужно. Шквал статей в газетах и телешоу, где вас примутся обвинять в фальсификации и подтасовке ни к чему не приведет, если даже наша сторона будет не защищать ваши научные открытия, а также обвинять в подделке. Не важно, в конце концов, вранье это или правда. Важно, что этому поверят люди. Множество людей хотят поверить, готовы поверить и тут же поверят в малейший призрак возрождения России. Тем более, за рубежом, о наших и говорить нечего. Идеи, которые овладевают массами, становятся материальной силой - с этими словами Маркса никто спорить не собирается, они испытаны временем. Идею богоизбранности России поддержат множество людей за рубежом, тем более, что Америка всех задолбала уже своей тупостью и наглостью. Нам нельзя сейчас прибегать к такому оружию, раз мы стремимся к сотрудничеству с Западом. Теория Ростовцева, примись мы проталкивать ее на государственном уровне, сработает не сразу, а лет через десять, как минимум. Между тем инвестиции с Запада, которые потихоньку, но растут, уже сейчас реально поднимают нашу экономику. Если нам поверят больше, то инвестиции могут хлынуть потоком. Поэтому я вынужден откреститься от вашей работы. Причем демонстративно. Это своего рода гарантии с моей стороны, гарантии нашей пушистости, как страны, и миролюбия ее политики. Понимаете? Так как теперь вы смотрите на приглашение из Америки?

–  Я…я…должен подумать.
– В растерянном голосе Эдика тем не менее льдинками звенело упорство, и Президент очень тихо и даже зло быстро сказал:

–  Ответ мне нужен только сейчас. Америка предложила, между прочим, беспроцентный заем, в тридцать миллиардов долларов. Ни с того, ни с сего. Мы получим его, если вы уедите. Своего рода взятка. Если вы останетесь…- Президент словно сам себя оборвал. Президенту не стоит утруждать себя угрозами. Лучше промолчать - тогда эти угрозы сами собой всплывут в голове собеседника. Если он не сумасшедший. Эдику пришло в голову, что его попросту шлепнут израильтяне, если он останется. Если наши не успеют до этого закатать в тюрягу или на больничную койку.

–  Хорошо, - устало сказал он.
– Я поеду…только не в Америку…меня больше привлекает работа в Британском музее…но я просил бы вас ответить мне на один вопрос. Он важен для меня.

–  Попробую.
– Президент едва заметно, но расправил плечи.
– Я рад за Британский музей.

–  Знаете, господин Президент, - Эдик подчеркнуто обратился по должности, - у меня просто волчиный нюх на фальшивки. Работа отточила. Вам не кажется, что мы строим в России какой-то фальшак?

–  Не вполне понял вопрос.

–  В смысле, строим нечто настоящее и живое, или нечто искусственное и мертвое? Фальшивое?

–  Что бы мы не строили, это и есть - настоящее, - сухо ответил Президент.

–  Все фальшивки в этом смысле самые настоящие, - буркнул Эдик.
– Ну, хорошо, попробую заострить. Все-таки мы строим, или нас строят? Нет, еще грубее - мы, как страна, живем? Или все-таки умираем?

Президент, коротко взглянув Эдику в глаза, принялся оглядывать зал и собравшихся. Они беседовали поодаль от всех неприлично долго.

–  С вами порой трудно общаться, с людьми культуры. Вас наглым никто не называл?

–  Да все. Удивляюсь, почему.

–  Все правильно. Ваш ответ заложен в моем вопросе. Лишний вопрос, признаю. Такой же излишний, как и ваш - мы растем или умираем. Вы знаете ответ, иначе бы не задали вопрос. Всего доброго. Не откладывайте отъезд в Англию.

–  Всего хорошего, - пробормотал Эдик в спину Президенту. Настроение испортилось. Президенту это удалось. Вернувшись к столу, Эдик решил с горя выпить. Бокал вина. Так и сделал, и грусть малость размылась. Он постарался привести мысли в порядок. Вот так обстоят дела. Его выпирают из страны. Он ощупал коробочку с наградой в кармане смокинга. Дешево от него хотят отделаться. Каким-то Андреем, пусть и с бриллиантами…кто он такой, Первозванный этот? Может, фамилия такая? Эдик так и не успел этого узнать. Так что откладывать? Иначе он никогда за текучкой не узнает, чем его наградили. Хоть отвлечься от горьких мыслей…Эдик открыл коробочку и обратился к тому самому мужчине, к которому собирался подойти, если б не Президент. Мужчина трескал бутерброд с какой-то ерундой как после недельной голодовки.