Сокровища России
Шрифт:
– Стараемся, господин Президент, - с солдафонскими интонациями ответил Эдик, и Президент помрачнел.
– Вы обиделись, я вижу. На вашем месте я бы "спасибо" сказал.
– За себя я могу и сказать спасибо, но мне за державу обидно.
– Мне тоже, - мрачно сказал Президент.
– Но вы сначала прикиньте всю ответственность на моих плечах. А потом…
– Я вам верю, господин Президент, - официально сказал Эдик.
– Так что просила ваша знакомая? Еще одного Ренуара?
– Копию Ренуара.
– Президент не смотрел на Эдика.
– А еще? Никто ничего не просит? Заодно бы уж…
– Просят, просят…- сдержанно сказал Президент.
– Но…они обойдутся.
– Сделаем Ренуара, господин Президент, - заверил Эдик.
– Я имею в виду не по аукционной цене. По себестоимости.
– Президент по прежнему смотрел куда-то в сторону.
– Как скажет. Мне теперь по фигу. Порадую старушку. Кстати, господин Президент, Кремль не надо отреставрировать?
– Валяйте. Мне тоже по фигу, - сказал Президент.
– Я серьезно. Руководить
– Я тоже серьезно. Правда, такие вопросы решаю не я, а Правительство, но если я поставлю такой вопрос…хотите?
– Договорились, - сказал Эдик.
ГЛАВА 40. Секретарша для Лондона.
Подготовка к отъезду заняла больше времени, чем прикидывал Эдик - тем более что уезжать не хотелось - и еще больше, чем можно, по мнению свыше, так что через неделю после награждения в кабинет Эдика ввалился генерал-лейтенант Кротов, присланный специально для разрешения всех проблем и заморочек, связанных с отъездом.
Официально отъезд считался служебной командировкой для повышения образования и работы в Британском музее сроком на три года, с отрывом от прежней руководящей работы, поэтому необходимо было передать в другие руки все дела, которые требовали постоянного присутствия. Неофициально же, на реальном уровне, все понимали, что человек, сдергивающий за рубежи на клеевую работенку, навряд ли вернется обратно.
Первым делом он пересадил Людочку с секретарского места на директорское, исполняющей обязанности, как она не сопротивлялась грубому насилию, и как не отговаривали руководящие друзья из Министерства культуры, один из которых, самый руководящий, даже сказал в порыве откровенности:
– Она же ни уха, ни рыла не понимает в наших тонкостях. Только звонки принимать умеет.
– Я ни уха, ни рыла не понимаю в ваших тонкостях, - хныкала Людочка.
– Я звонки только принимать умею.
– Дерзай, - утешил Эдик.
– Время перемен.
– Ему было наплевать на разум. Он надеялся руководить Людочкой. Он хотел остаться.
– Каждая плохая кухарка может стать министром культуры.
– Я плохо готовлю, да?
– Не так плохо, как следует руководящему работнику высокого ранга, но для поста директора в саамы раз.
Где мог, Эдик старался впихнуть и оставить нужных ему, своих людей, но скорее по инстинкту, а не по разуму - сердце, двигатель Российского музея, Центр реставрации, должен быть ликвидирован, расформирован, отдан в другие руки, и это был конец всем планам. Как после спора с Эдиком сказал генерал Кротов:
– Наверху дураков нет, Максимыч, одна сволочь, пойми ты.
Эдик понимал, но смириться не мог. Вместо простого увольнения он постарался перевести лучших спецов Центра, основное ядро, в Питер, под крыло Эрмитажа, тем более, что косность и замшелость этих северных представителей культуры как-то резко пошла на убыль. Жестокая реальность явно помогла им прозреть. Этому сильно способствовали и переговоры о реставрации Кремля, которые начались между Российским музеем и Администрацией Президента. Будто бы в Кремле не знают, как "реставрирует" Эдик! Он уже кремлевские сокровища будет продавать, делясь с кремлевскими, а они, жалкие отщепенцы и тормоза, все цепляются за эрмитажные свои сокровища, тщетно мечтая разжиреть на туристах. Но самый сильный прорыв в костном сознании питерцев пробили огромные деньги, которые питерцы, как им и мечталось, дуриком хапнули на аукционе Кристи, где удалось толкнуть свои жалкие копии по ценам, по каким и оригиналы бы не прошли, выставь их на продажу Эрмитаж от своего имени. Копии же были заявлены от Российского музея, очень широко известного в узких кругах настоящих коллекционеров, но что самое удивительное, репутация его после торгов ничуть не пошатнулась, напротив, а вот репутация Эрмитажа вдруг резко пошла на убыль. Некоторые музеи вообще прекратили контакты с Питером, другие затормозили переговоры, пошли в ход всякие препятствия и проволочки, и даже туристов в Питер стало прибывать все меньше и меньше. Этот удивительный факт объяснился удивительно просто. Хотя копии и были заявлены от Российского музея, владельцы Кристи знали о питерском их происхождении, и естественно, по секрету предупредили свою постоянную клиентуру из тех людей, которых "кидать" нельзя. Мол, такие дела, Россия, сами понимаете, и на самом деле будут выставлены на торги не те настоящие, знаменитые копии Российского музея, о которых шушукаются по углам и ходят всякие скандальные слухи. Мол, эти копии накропали в Эрмитаже, поэтому их и брать-то не хотели, так что эти криминалы от искусства выдумали? Заставили взять под свою марку Российский музей! И каким чудовищным образом - бросили в тюрьму его директора, самого Поспелова! Наклеветали, подставили, взятку сунули - и посадили. Что вы хотите от России? У них везде мафия, даже в Кремле, не говоря уже об Эрмитаже каком-то. Так что, имейте в виду, какие это копии… Когда покупатели на Кристи, заплатив бешенные деньги за свои копии, обнаружили, что это и впрямь копии, они стали интересоваться авторами такого "кидка", и торговая марка Российского музея, под которой прятались коварные питерцы, недолго скрывала их хитрые рожи. Ответные акции быстренько сшибли остатки плесени с северных мозгов.
Питерцам пришлось попросту сдаться. Речь уже не шла об условиях сотрудничества и процентах. Попросту сдаться, без всяких условий. Лишь бы Эдик согласился руководить их черными промыслами и черными
Но прозрение пришло слишком поздно. Питерцам уже не верили, каких жуликов они из себя не корчили и каких Рембрандтов не обещали продать разным аукционам. Просто - не ве-ри-ли. Мутные ребята. Как с такими дело иметь серьезному человеку? Это невозможно. Подлые иностранцы верили честному и чистому Эдику, и питерцам ничего не оставалось, как сдаться на его милость. Если хотят, конечно, на Роллс-ройсе кататься и трескать бутерброды с черной икрой. Питерцы хотели - и сдались. Эдик согласился взять в свои руки всю их черную торговлю. Ладно, он не злопамятный. И постарается не обижать питерцев оплатой. За работу, господа…
Следом за Эрмитажем сдались и Русский музей, и музей имени Пушкина, а уж прочая музейная мелочь страны давно уже только и ждала, чтобы Эдик хоть что-то попросил.
Короче говоря, к отъезду Эдика естественным образом сложился,…как это назвать? Холдинг? Синдикат? Организация? По распродаже культурных сокровищ, во главе с Эдиком, где Эрмитаж был просто одним из подразделений этого холдинга. Неофициальный такой холдинг, естественный, и просто уши у всех присутствующих в кабинете Эдика завяли, когда один из питерской делегации, какой-то из заместителей, обозвал это объединение мафией. В горячке, естественно, в пылу спора. В любом стаде паршивая овца есть, и мужика этого тоже не просто так взяли в Москву. Хороший работник был, со связями, ценный, да и озвучивал, оказывается, этакие невольные мысли и сомнения, которые все-таки оставались и в мозгах самых прозревших питерцев. Как-то неудобно им было, жертвам застойного советского воспитания, распродавать Эрмитаж, вот и взяли этого мутного типа с собой, вместе с сомнениями. Эдику пришлось отвечать паршивой овце. Он цельную речь произнес, доказывая, что это единственно возможный пока путь для возрождения и роста российской культуры. Ведь культура вместе с ее носителем, человеком, может двигаться куда угодно, по любому пути, но двигается всегда только туда, где светят самые большие деньги. Никто из присутствующих не виноват, что властная элита за годы Советской власти выродилась настолько, что потеряла волю и разум, развалила все, что могла и фактически предоставила спасать страну и ее сокровища всем желающим. Все и спасают. Американцы спасают, европейцы, наши уголовники, все управленцы, в общем все, кто может хоть что-то спасти, тот и спасает, всяк в своей области. Естественно, в свой карман. Куда ж еще? И наш долг спасти как можно больше национальных сокровищ. В этом и честь, и совесть, а мафией обзываться…ну, это совсем из другой оперы, ведь обозвать как угодно можно, но вообще-то обзываться нехорошо, неприлично для культурного человека. Сказав это, Эдик досадливо нахмурил брови, но через секунду, спохватясь, снова их расправил и даже заулыбался "паршивой овце", но слишком поздно заулыбался, видимо, потому что через пару дней этот заместитель все-таки разбился в своей машине в дым пьяный. Кстати, из чувства вины Эдик специально поинтересовался результатами следствия - вдруг и правда человек разбился, в дым пьяный, а он тут мучается? И мучился дальше, пока текучка не вымела из головы эти муки. Оказалось, этот погибший тип и не пил никогда в жизни, и машины не имел, и даже водить ее не умел, но Эдику все равно было радостно за явный рост культуры питерцев. Это ведь не киллер на мотоцикле, прогресс налицо, хотя огрехов еще хватает. А что оставалось еще, как гордиться? Такова реальность, и если ты патриот, ты должен ею гордиться. Эдик и гордился, даже статейкой, которая проскочила в одной из газет, где его обозвали криминальным авторитетом.
Перебросив самых "центровых" спецов по подделкам Питеру, Эдик мог быть спокоен за свои будущие доходы и сокровища российской культуры. Их спасут.
Переезд в другую страну - дело всегда хлопотное, а для олигарха тем более. Пришлось пару раз вылетать в Лондон, готовить место жительства. Он купил там квартиру в престижном районе, а также загородный дом, в котором собирался жить сам, с обширным садом, полем для гольфа и крытым бассейном. Настоящий дом со множеством комнат, в котором и положено жить русскому олигарху, дом, где можно устраивать приемы хоть на сотню гостей. Во второй приезд порадовал старушку королеву - взял и просто подарил копию Ренуара, когда его пригласили в Букингемский дворец. Бесплатно подарил, с приветом от Президента России. Королева разрумянилась и заверила Эдика, что Великобритания спала и видела такого гостя, как он. Если ему тут будет кататься не как сыру по маслу, пусть только намекнет - все трения исчезнут. Еле вырвался Эдик из гостеприимного Лондона, где каждый, казалось, мечтал заполучить бесценную копию из Российского музея.