Сокровища Валькирии. Земля сияющей власти
Шрифт:
— Никто, сэр! У них на двери кодовый замок, войти без согласования невозможно.
— Немедленно организовать поиск! — распорядился он и тут же спохватился. — Впрочем, нет, отставить. Вот вам первая головная боль, майор! Ищите медика!
— Что случилось? — недоуменно завертел тот головой, смахнув весёлость с лица. — Почему его нужно искать?
— Должен предупредить, — ухмыльнулся Дениз. — Как бы ты ни организовал поиск, медика больше не найдёшь. Думаю, никогда. Здесь ещё никого не находили, если человек внезапно исчезал.
— Введи меня в курс дела! — потребовал майор. — Я только вчера прибыл…
— Меня освободили от всяких процедур! — с удовольствием заявил Джейсон. —
Он сел к столу и начал комкать бумаги, перебирая служебные записки, рапорта и отчёты. Дениз заметил в Боснии одну особенность: здесь писали огромное количество бумаг, фиксируя каждый шаг и мало-мальски значимое событие. А поскольку серьёзных происшествий случалось по два-три в день, то накопилось много черновиков, ненужных теперь рапортов и прочей писанины, которая напоминала сейчас грязное бельё в гостинице.
— Послушайте, Дениз, — вдруг перешёл на «вы» новый командир батальона. — Я в трудной ситуации! Не понимаю, это шутка, или…
— Ищите Густава Кальта, майор, — посоветовал Джейсон. — Если вам улыбнётся удача и медик найдётся, то вам представится возможность в первый же день увидеть результаты пребывания в этом злополучном месте. Вероятно, Густав будет утверждать, что над ним теперь висит ангел. Или просто улыбаться, смеяться и радоваться без причины. Вы увидите, майор, счастливого человека!
Теперь ему доставляло удовольствие издеваться над непосвящённым майором.
— Прошу вас, подполковник! Вы должны объяснить!.. Что происходит? Хотя бы из чувства…
— Я сейчас ничего и никому не должен! — заявил он. — Потому что тоже почти счастливый…
Джейсон оборвал себя на полуслове, мгновенно забыв свои мстительные чувства. В руках оказалась бумажка — медицинский бланк, на котором вкосую была короткая надпись: «Радмир Бушич и внук Густав, селение Святки».
Он точно помнил, несмотря на обилие бумаг, что такой записки не было и не могло быть на столе. Значит, оставлена в его отсутствие, подброшена медиком в расчёте на то, что рано или поздно всё равно попадётся на глаза. Джейсон бросился к карте, отыскал селение Святки: Радмир Бушич наверняка тот старый серб! Но времени до отлёта всего пять часов, а ехать до Святок — полтора часа в одну сторону. К тому же сделать это придётся так, чтобы ни одна живая душа не сумела выследить.
— Вы не хотите мне помочь? — спросил майор.
— Нет, не хочу, — признался Джейсон. — Потому что я счастливый человек, а вы — самый несчастный.
Он торопливо переоделся в камуфляжную форму и, застёгивая куртку уже на ходу, устремился на улицу. Батальон ещё был послушным инструментом в руках и проехать сквозь зону не составило труда: пехотинцы козыряли командирскому джипу и безропотно открывали проезды в ограждении на дороге. За зоной он снял номерной знак с машины, забрызгал грязью стёкла и помчался на хорошей скорости. Места вокруг были безлюдными, война сильно убавила население горных деревень, особенно в непосредственной близости от разделительной территории. По условиям перемирия сербы не имели права держать на дорогах военизированный патруль или блок-посты, и первый десяток километров Дениз преодолел без проблем, если не считать разбитого асфальтового полотна. Однако потом, в седловине гор, его неожиданно обстреляли с двух сторон. Пули продырявили брезентовый верх машины, вылетело боковое стекло и в клочья разнесло мягкую обшивку сиденья — того самого, на котором он сидел бы сейчас, если бы взял с собой водителя. Уйдя из-под обстрела, он остановился и долго смотрел на лохмотья,
Вероятно, нападавшие имели радиосвязь, поскольку ещё через несколько километров его попытались остановить, уложив на дорогу большие камни. Джейсон заметил их издалека, вовремя притормозил и, рискуя опрокинуть джип, смело объехал преграду по крутому откосу. На короткий миг он увидел двух вооружённых людей, прячущихся за глыбой у дороги. Эти не стреляли, хотя держали под прицелом и могли изрешетить машину в любой момент. Удаляясь от них, он спиной чувствовал наставленные на него стволы автоматов и отчего-то был уверен, что не прозвучит ни одного выстрела.
Селение Святки лежало в неширокой долине между трёх гор с заснеженными вершинами. Спуск оказался довольно крутым, особенно на поворотах серпантина. Сосредоточив внимание на дороге, он забыл об опасности, и вдруг появившиеся впереди люди с оружием заставили его вздрогнуть. Дениз резко затормозил, чуть не столкнув одного из них бампером джипа. Они что-то кричали ему, указывая стволами винтовок, возможно, требовали выйти: славянский язык звучал певуче и завораживал слух.
— Я еду к Радмиру Бушичу! — сказал он, приоткрыв дверцу. — К Радмиру Бушичу из Святок! У него родился внук Густав! Вы меня понимаете?
Произошло странное — они опустили автоматы, заговорили между собой и через минуту освободили дорогу. Один из сербов — широколицый и черноусый, приблизился к джипу и сказал на чистом английском:
— Старый Бушич живёт в белом каменном доме возле большого камня.
— Возле большого камня? — переспросил Дениз.
— Да, по левой стороне улицы стоит высокий камень, обнесённый оградой.
— Спасибо! — он включил передачу. — Я найду!
Джейсон въехал в селение и увидел камень и дом одновременно: они стояли напротив друг друга — угловатый кусок скалы с ровной площадкой на вершине и сторонами с отрицательным уклоном и двухэтажный, из пиленого известняка особняк под зелёной медной крышей. Он остановил машину и подошёл к железной калитке между двух каменных резных столбов. Затвор открывался легко, стоило лишь просунуть руку в металлическое кольцо, но Дениз потянул цепочку звонка.
И когда на крыльце появился старик с длинными седыми волосами, связанными в пучок, в овчинном кожухе, наброшенном на плечи, Джейсон вдруг спохватился, впервые осознав, что не знает ни одного славянского языка и всего несколько слов по-русски, оставшихся в памяти с детства: хлеб, вечерний звон, цветы и вода. Этого было слишком мало, чтобы беседовать со старым сербом…
И другая мысль — как это делал Густав Кальт? — обескуражила его ещё больше.
Старик приблизился к калитке и что-то спросил, по тону было похожее на то, как спрашивали люди на дороге. Джейсон стал изъясняться знаками, сопровождая их словами, будто разговаривал с вождём какого-нибудь африканского племени.
— Я — Джейсон Дениз. Ты — старый серб Радмир Бушич. Я приехал поговорить. Мой медик Густав Кальт принимал роды у твоей дочери. Ты назвал внука Густавом. Понимаешь?
Старик слушал его с холодным вниманием, и молодые, пристальные глаза будто ощупывали лицо Джейсона.
— У меня очень мало времени. Я уезжаю сегодня в Соединённые Штаты, — продолжал он, разочаровываясь всё больше и негодуя на свою безалаберность. — А так хотелось поговорить! Мой батальон охранял разделительную зону. Гору Сатву. Понимаешь? Я могу сейчас уехать и больше никогда не вернуться в Боснию. И никогда не узнаю, правда ли, что на Сатве жил… Иисус Христос?