Сокровище пути
Шрифт:
– Верделл, работа в кузнице, прогулки по лесу и рубка дров явно пошли тебе на пользу. Или это чудесная оленина так подействовала?
Верделл слегка позеленел.
– Кирья, прошу, не надо. Умоляю. Олени приходили ко мне каждую ночь до самой середины леса. Я больше не выдержу. Да и всё равно я тощий, и голос у меня как у ребёнка.
– Ну, думаю, твой голос ещё изменится. Твой отец высокий?
– Вот такой, – показал он рукой, и Аяна удивлённо хмыкнула.
– Ну, неплохо. До Коде ты, конечно, не дотянешь, но, может, ещё вырастешь.
Верделл
– Да мне и так неплохо, кирья.
Аяна шла и вспоминала дом. Коде сейчас, наверное, с Тили умиляется малышу, целуя его маленькие пальчики. Она представила Коде с его ребёнком на руках. Наверняка тот полностью умещается на его ладонях. У Тили был маленький живот, и она сама маленькая. Интересно, как прошли роды? Хоть бы всё было в порядке. Сола говорила, что бывают непредвиденные случаи в родах.
Аяну вдруг затрясло. Она обняла свой подросший живот, вспоминая, как мама рожала Вайда, как её ноги и лицо распухли и как она чуть не умерла. Руки моментально заледенели, а лицо начало покалывать от тревоги. Она тревожно глянула на Верделла.
– Верделл, мне нужно найти лекаря. Я хочу спросить лекаря. Верделл, пожалуйста. Это очень важно.
– Хорошо, пойдём искать, – с такой же тревогой откликнулся он. – Что с тобой? Что-то болит?
– Нет. Но мне ужасно страшно.
– Понял. Пойдём.
Она стояла и пыталась унять своё беспокойство, пока Верделл подходил к повозкам и пытался разузнать, где найти лекаря. Дыши, говорила олем Ати. Дыши.
Она дышала. Здесь пахло мокрыми войлоками, конским навозом и потом, выделанными кожами, смолой, травами, заваренными с солью, сочной жареной бараниной, нагретыми мохнатыми боками лошадей и степной пылью. Она вдыхала и выдыхала этот жаркий, пахучий, тревожный воздух, пытаясь успокоиться, и дитя в животе под её руками шевелилось.
– Лекарь там, – сказал Верделл, указывая на правый берег. – Дойдёшь? Или привести Ташту?
– Дойду. Пойдём.
Они направились к самому берегу озера и шли теперь вдоль краешка воды. Тут немного пахло илом и стоячей водой. Местами у берега росли негустые тростники, в них шуршали какие-то невидимые глазу птицы, а над водой вились полчища бледных мотыльков, прозрачных мушек и звенящих тонких комаров. Каждый такой рой зависал в воздухе, время от времени перемещаясь в другое место и немного меняясь, и это завораживало. Аяна немного успокоилась и шла, глядя на рябь воды.
– Верделл, смотри, вода начинает краснеть, – сказала она. – Видишь, вон там?
– Да, – изумлённо сказал он. – Она и правда красная. Почему?
– Вряд ли это кровь влюблённых, которые много лет назад здесь разбились о скалы. Думаешь, это какое-то проклятие или что-то вроде того?
– Я не знаю, кирья. Этот цвет немного пугает.
Аяна подошла к самой кромке воды, окунула туда палец и попробовала на вкус.
– Солоноватая. Более пресная, чем
– Хар говорил мне, что много лет назад в один год вода не окрасилась в красный. Были сильные дожди, необычные для этого месяца. И вода осталась прежнего цвета.
– Может, это как-то связано с солью в воде? – сказала Аяна, глядя вверх, на горные вершины. – Смотри, где линия берега. Сейчас засуха. Далэг говорила, что на горах обычно шапки снега, а сейчас их нет, и, получается, ручьи тоже пересохли.
– Не знаю, кирья, может быть. Ты лучше не пей воду отсюда. А вдруг это правда кровь.
Аяна отвернулась и поплевала на землю, потом вытерла кончик языка рукавом.
– Да уж, это было бы неприятно, – сказала она.
24. Знай сердцем
Верделл по пути несколько раз уточнил дорогу, и наконец они добрались до небольшой тенистой рощицы лиственных деревьев, которые были незнакомы Аяне. В их густой тени стоял небольшой тёмный деревянный домик. Ставни с окон были сняты и стояли, прислонённые к стенам. Аяна огляделась. После жарко прогретого воздуха на берегу тень рощицы приносила просто невыразимое блаженство.
– Заходите, – окликнули их из домика. – заходите!
Аяна поднялась по трём скрипучим ступеням и зашла в приоткрытую дверь. Пылинки кружили в воздухе, подсвеченные зеленоватыми лучами, которые падали в окна через листья деревьев. Пахло пылью, травами и немного – молоком. Шум повозок и торга сюда не доносился, и на миг Аяне показалось, что она снова оказалась на чердаке над сеновалом во дворе Тили, только там, на чердаке, было пусто и лепились под потолком гнёзда птиц, а здесь вдоль стен стояли холщовые и кожаные мешки и сундуки.
– Идите сюда, – мелодичный голос снова окликнул их.
Аяна шагнула дальше, и глаза начали привыкать к неяркому свету. У стены за небольшим столом сидела женщина хасэ и дружелюбно смотрела на Аяну.
– И ты проходи, маленький воин, – помахала женщина рукой, и Верделл осторожно последовал за Аяной. – Я услышала ваши шаги. Вы ищете лекаря?
Как и у многих женщин хасэ, по её лицу невозможно было назвать возраст. Аяне иногда казалось, что девочки хасэ, вырастая, потом живут в одном возрасте большую часть жизни, и потом в какой-то момент неожиданно становятся морщинистыми бронзовыми дада с длинными курительными трубками и хитрым прищуром глаз.
– Я Алтэр, – сказала женщина. – мы из Хадэ-хасэна. Мама спит после долгой дороги, но я могу вам помочь.
– Я Аяна. Это Верделл. Алтэр, я хотела, чтобы мои страхи кто-то развеял. Я ношу ребёнка.
– У тебя чистая кожа и сухое лицо. Это не про здоровье ребёнка, верно?
– Да. Нет. Алтэр, у моей мамы была родильная корча.
– Покажи ноги и живот.
Аяна приподняла рубашку и штанины.
– Нет, вряд ли. Твой срок в ноябре?
– Да.
– Пока я не вижу поводов волноваться. Дитя шевелится?