Сокровище пути
Шрифт:
– Постоянно.
Алтэр улыбнулась.
– Это прекрасно. Я осмотрю тебя, хорошо?
Аяна кивнула, а Алтэр, придерживая рубашку, ощупала низ её живота, постепенно перемещая ладонь выше и выше. Она немного изменилась в лице, и Аяна сразу заметила это. На спине выступил липкий холодный пот, и стало тяжело дышать. Она задышала беспокойно и неглубоко.
– Всё хорошо, шулаг, – сказала Алтэр, выпрямляясь. – Всё хорошо. Не волнуйся. Твоё дитя соответствует сроку, у тебя хорошие кости и совсем немного полосок по бокам. Это значит, что роды, скорее всего, пройдут легко. Тебе не о чем волноваться. Моё лицо изменилось,
– Я боюсь за здоровье этого дитя и за своё. Боюсь, что что-то случится в родах или после.
– Ты слышала легенду об Ал-Кэме Всезнающем?
– После того, как дракон почти уничтожил мир, люди разобщились, – сказал Конда. – Мир впал в смуту. Люди были вынуждены оставить родные края и искать новые пристанища. И они находили их. Постепенно туман вечной ночи над миром рассеивался, и кто-то возвращался в свои родные края, а кто-то пытался найти новое место для жизни. Люди всегда стремятся найти довольство и покой, иногда даже ценой чужой крови. До пришествия дракона они были едины, но его пришествие изменило всё. Люди начали забывать общий язык, к которому они так долго шли.
Он медленно шагал двумя пальцами от её горла ниже, и ниже, и добрался до пупка.
– Они начали говорить на тех языках, которые были до общего. Конечно, многим словам не было места в новом мире, и многих не хватало, а в одном и том же краю оказались люди с разных концов света. Языки менялись. Менялись люди. Начались войны.
Он водил пальцем вокруг её пупка, и её тело выгибалось.
– Пожалуйста... – прошептала она.
– Равновесие мира было нарушено, но то, что качнулось вниз, обязательно устремится наверх. Чем сильнее ты кинешь камень в стену, тем дальше он пролетит, отскочив.
Он резко убрал руку, и Аяна умоляюще смотрела на него.
– И тогда в мир, лежащий в пучине раздора, пришёл человек. Он говорил так, что его понимали все. И его дар становился сильнее с каждым годом. Его имя было Алкейм. Алкейм Просветитель, так звали его. Его дар был настолько силён, что он смог убедить народы вернуться к общему языку. Он говорил так, что его слышали все. У него получилось. И теперь мы, рождённые на разных краях мира, можем понимать друг друга.
– Какие тебе нужны слова, чтобы понимать меня? – прошептала Аяна.
– Никакие. Иди ко мне.
– Да, Алтэр, я слышала. Человек, который умел говорить со всеми.
– Недостаточно просто говорить, шулаг, – сказала с улыбкой Алтэр. – Чтобы понимать, что именно говорить, надо сначала уметь слушать, но не ушами, а тем, что глубже. Ты понимаешь, к чему я вспомнила о нём?
– Нет, – честно ответила Аяна. – Не понимаю.
– Я сказала о нём, потому что все, кому судьбой предназначено родиться в этот мир, родятся в своё время, как родился он, и выполнят своё предназначение, а после вспыхнут, передавая огонь следующим, и погрузятся обратно во мрак. И это правильно. То, что закостенело от старости и осталось вечно и недвижно стоять на месте, не даёт двигаться тому, что пытается идти дальше, следуя за движением мира. Колесо этой повозки нельзя остановить, на него нельзя повлиять. Мы можем по глупости или неосторожности навредить ребёнку в утробе, но не можем заставить родиться дитя, которому не суждено родиться. Ко мне за помощью приходили женщины, у которых дитя в утробе
– Да. Моя тётя тоже говорила, что такое может случиться само по себе. Мне страшно из-за этой неопределённости.
– Но это не изменить. Великая сила движения мира, прервавшая внезапно биение сердец этих детей, постоянна и безжалостна. Она не наказывает и не вознаграждает. Она бескорыстна и неподвластна никаким страстям, на неё нельзя повлиять снаружи, и она должна разрушать что-то, чтобы что-то новое случилось. Мы никогда не узнаем причины, по которой это происходит. Беспокойство о здоровье ребёнка не сделает его здоровее, оно растревожит тебя и тех, кто возле тебя. Содержи тело в чистоте, ешь свежую пищу и пей чистую воду, не избегай работы и отдыхай, а ещё постарайся направить движение своих мыслей на то, что у тебя есть сейчас, а не на то, что может случиться, иначе это движение может обернуться против тебя. Ты понимаешь, о чём я говорю?
– Я чувствую, что твои слова правильные. Ты успокаиваешь меня, Алтэр, хотя бессилие и невозможность повлиять ни на что порядком мне надоели, – вздохнула Аяна, поглаживая живот. – Главное, малышка здорова.
– Ты ждёшь девочку?
– Не знаю. Женщины говорят, что мой живот похож на тот, который бывает, когда ждёшь девочку. А откуда я могу знать?
– Иногда можно знать сердцем и чувствовать разумом, шулаг, – сказала Алтэр с улыбкой. – Ступай. Здоровья тебе и ногам твоего коня.
25. Раскроют крылья паруса
Аяна вышла от Алтэр в задумчивости. Верделл за всё это время тоже не проронил ни звука, и продолжал молчать. Они вернулись к повозкам, пройдя мимо шумных хасэ, которые щупали овец, осматривали лошадей, взвешивали зерно, рис и специи, сворачивали шкуры и отмеряли холсты, переговаривались, смеялись и хлопали друг друга по плечам, обтянутым недавно вынутыми из сундуков праздничными халатами, ещё хранившими на себе слежавшиеся складки, и из ткани расшитых рукавов вылетали облачка пыли.
– Значит, это девочка, – сказала Аяна, когда они с Верделлом сидели с мисками овощей на повозке с откинутым верхом.
– Я очень хотел есть и вообще почти не слушал, о чём вы говорили, – признался Верделл, с наслаждением принюхиваясь к содержимому миски. – Кроме того места, где она сказала, что с ребёнком всё в порядке. Я прямо выдохнул. Я так боялся!
– Боялся чего? – спросила Аяна удивлённо. – Айдэр же уже давно сказала, что всё хорошо. Верделл, ты чего с таким лицом сидишь? Верделл, ты пугаешь меня! Чего ты боялся?
Верделл долго мялся, прежде чем сказать, и она с недоумением следила, как сменяются чувства на его лице.
– Ладно, теперь, наверное, уже нормально. Кирья, я боялся того, что дитя нездорово, а ещё пуще – что это мальчик. В роду Пулата часто рождаются мальчики, которые не живут долго или умирают ещё в утробе. Кирья, я так боялся за дитя и за тебя!
Аяна смотрела на него с испугом, обнимая живот.
– У Пулата в роду мало наследников. Все знают это. Я даже как-то раз слышал, как Воло с Кондой обсуждали ту болезнь кира Конды. Они как раз увозили меня от жены с островов Ласо. Конда тогда сказал, что, возможно, эта болезнь была на его благо, потому что он, по крайней мере, не будет зачинать нежизнеспособных детей, как Пулат.