Сокровище рыцарей Храма
Шрифт:
— Я буду польщен, — коротко ответил Глеб, испытующе глядя на господина Боже.
— Это большая честь, Глеб Николаевич, — с нажимом сказал француз. — Перед вами будут распахнуты все научные горизонты. Вас будут приглашать читать лекции в лучшие университеты Европы и Америки, ваши труды переведут на все языки цивилизованного мира. Многочисленные интервью, статьи в солидных журналах и газетах, передачи по телевидению… Вы станете знамениты! Надеюсь, вы не равнодушны к славе? Конечно же нет. В нынешние времена слава и широкая известность дорогого стоят.
— Кто бы спорил… — Глеб благодушно
И подумал: «Гладко стелет, ах как гладко! Так и хочется ему поверить и сдаться без боя. Змей-искуситель… Только вот, похоже, господин Боже не знает, что в подпольной археологии слава, а тем более широкая известность как раз и ни к чему. Меряет на свой аршин… Говорил же я бате: на хрен мне нужна эта кандидатская?! Пришлось статьи и книги писать… Вот и засветился. И все-таки, куда он гнет?»
— Я вижу, вы мне не верите, — сказал господин Боже, уколов Глеба всепроникающим взглядом исподлобья.
— Как раз наоборот. Верю. Вот только не могу понять, что вам нужно от меня конкретно. Давайте начистоту, господин Боже. Мы не мальчики, чтобы стесняться запретных тем.
— Приятно иметь дело с умным человеком, — ответил француз и, склонившись к столу, тихо молвил: — Оставьте вашу затею с Китаевской пустынью.
Глеб даже бровью не повел. Он смотрел на Боже стеклянными, ничего не выражающими глазами. А в голове билась одна-единственная мысль: «Я так и знал… Я так и знал…»
— Почему вы молчите? — Кристиан Боже нетерпеливо скомкал салфетку.
— Жду, когда вы наконец выложите все свои карты на стол.
— Да-да, вы правы. Есть еще один момент…
— Ну и?..
— Мне нужен план. Тот, который вам передал господин Ципурка.
Глеб неожиданно для француза рассмеялся — весело и непринужденно.
— Я сказал что-то веселое? — мрачно спросил Боже.
— Отнюдь. Господин Боже, мне кажется, что вы с кем-то меня перепутали. Во-первых, я приехал в Киев, чтобы навестить старого друга. Во-вторых, меня интересует Китаевская пустынь точно в такой же мере, как и Киево-Печерская лавра, — я ведь историк, с вашего позволения. А в третьих, если вы родственник деда Ципурки, я могу лишь высказать вам свои соболезнования. Он был достойным человеком. Но в свои планы дед Ципурка меня никогда не посвящал, так как мы с ним в какой-то мере были конкурентами. И что это за план, о которым вы говорите, я понятия не имею. Вот и весь мой сказ.
— Подумайте, Глеб Николаевич, хорошо подумайте… — в голосе господина Боже прозвучала скрытая угроза. — Вы человек надежный, умеете хранить тайны, поэтому я открою вам один секрет — этот план принадлежит одному обществу, имеющему большое влияние не только во Франции, но и во всем мире. Вам не стоит сражаться с ветряными мельницами. Это чревато. Если вы считаете, что ордена Почетного легиона для вас маловато, то поговорим о дополнительной оплате. Называйте сумму, не стесняйтесь. Вышеуказанное общество имеет огромные капиталы.
— Ах, господин Боже! Как я хотел бы пойти вам навстречу. Кому не нужны деньги? В наше-то время… Я бы не отказался. Но, увы, мне нечего вам предложить. Вас кто-то ввел в заблуждение. Повторяю: нет у меня никакого плана. Но если когда-нибудь он попадет мне
— Достаточно! — взбешенный француз вскочил на ноги. — Вы отдаете себе отчет?.. — у него не хватило слов, и он умолк, задыхаясь от внезапного гнева.
— Помилуйте, господин Боже. Что это с вами? — Глеб изобразил удивление и сочувствие. — На вас лица нет. Неужели я чем-то вас обидел?
— Нет… Нет, все нормально… — Боже взял себя в руки и стал холоден, как лед. — Позвольте откланяться. — Он вдруг мрачно осклабился. — И мой вам совет: будьте осторожны. В Киеве сейчас и ходить, и ездить небезопасно. Революция, знаете ли… Случаются разные эксцессы. Берегите себя. До свидания.
— Спасибо вам на добром слове, — твердым голосом ответил Глеб. — Прощайте, господин Боже.
Кристиан Боже вышел из кафе с высоко поднятой головой. От него прямо-таки несло флюидами аристократичности. «Нашел где демонстрировать свое превосходство над “черной костью”, — неодобрительно подумал Глеб. — Братья-украинцы могут и не понять, в чем заключается это превосходство, и надавать по шее…»
Он некоторое время сидел, тупо уставившись в пустую чашку. Все стало предельно ясно. Спасибо тебе с кисточкой, чертов дед Ципурка! Всучил подарочек…
Но, с другой стороны, в Глебе неожиданно взыграло ретивое. Значит, он прав! Если уж за тем, что спрятано под крестом, который начертан на плане, ведется такая охота, то в Китаевской пустыне и впрямь может находиться что-то очень ценное. Но что именно? Поди знай…
Ремарку господина Боже насчет «общества» Глеб понял сразу. Это или новоявленные тамплиеры, или масоны, или отцы-иезуиты, которые тихой сапой пробрались в двадцать первый век из мрачного Средневековья. Действительно, бабок у этих господ хватает.
Надо было запросить пару миллионов «зеленью», не без сожаления подумал Глеб. Интересно было посмотреть на реакцию этого «грозного» Кристианчика… А вдруг он дал бы согласие? Что тогда? Правильно говорят, что жадность фраера губит. Согласиться с предложением француза — значит признаться, что план в моем кармане. В кармане…
«Стоп! — мысленно воскликнул Глеб. — Надо срочно избавиться от копии плана! Я уже и так знаю, где рыть». Не откладывая дела в долгий ящик, он быстро расплатился и прошел в туалет. В одной из кабинок Глеб порвал план на мелкие кусочки и спустил их в унитаз.
Избавившись в туалете от плана, а также облегчив в чисто физиологическом плане душу, которая иногда опускается ниже пояса, Тихомиров-младший поторопился к своей машине. У него вдруг прорезалась идея — что-то сродни наитию. Глеб вдруг придумал, как можно, образно выражаясь, съесть яйцо, не разбив скорлупы.
Он ехал и весело напевал какой-то легкомысленный мотивчик. Глеб думал, что дело оставалось за малым — уговорить Игнатия Прокоповича.
Тихомирову-младшему вдруг вспомнились вечерние посиделки в саду под яблонями, когда они с отцом приезжали к дядьке Гнату в гости. Много чего было проговорено в те вечера — начиная с дел житейских и заканчивая политикой. Но особенно запомнились ему рассказы Игнатия Прокоповича о военных годах — как киевские мальчишки играли в «партизаны» и прятались в Китаевских пещерах.