Соль под кожей. Том второй
Шрифт:
Эффект дежавю настолько сильный, что откушенный только что кусок пончика становится поперек горла. Я закашливаюсь и Сергей бросается на помощь, постукивая меня по спине. С трудом, но выплевываю комок на тарелку и быстро запиваю все это кофе, к счастью — комфортно теплым.
— Все хорошо? Ты в порядке? Точно? — Сергей буквально само беспокойство, еще немного — и вызовет мне все «неотложки» мира.
Я качаю головой и показываю на стул, куда ему лучше вернуться. Заодно использую паузу, чтобы прикинуть, ради чего его сегодняшнее появление. Но в этом нет никакой необходимости, потому
— На самом деле я просто искал повод с тобой увидеться, — выдает обезоруживающей искренностью.
Слава богу, у меня давно выработалось противоядие на его уловки, а ничего нового с тех пор Наратов не придумал.
— На самом деле я догадалась, — возвращаю его же типа_искренний тон. — Что-то случилось?
— А должен быть повод увидеться с симпатичной девушкой?
— С симпатичной беременной женой твоего друга, — совсем не собираюсь подыгрывать его попыткам делать вид, что мы два свободных человека.
— Беременной, да. — Сергей растягивает улыбку до ушей, как тот зеленый похититель Рождества. — Я бы даже почти поверил, если бы не знал Андрюху чуть лучше, чем его знают остальные. Его жена же тоже не может не знать о его маленьких… странностях.
— Понятия не имею, о чем ты. И, по-моему, мы это уже обсуждали и еще тогда я сказала, что мой муж — самый прекрасный человек на свете.
— Только вряд ли он мог заделать тебе ребенка, — уже более жестко выдает Наратов. Улыбка Мистера Совершенство медленно превращается в самодовольный шакалий оскал.
Что не может не радовать, потому что этого Сергея я хорошо знаю, «люблю и уважаю», имею как минимум несколько стратегий как сбить позолоту с этого сверкающего гонора.
— Ты сталкеришь мои сторис и подстраиваешь встречу только ради того, чтобы посплетничать о моей беременности? — Корчу удивленную гримасу.
— Нельзя так поверхностно мыслить, Валерия.
— Нельзя так бесцеремонно вламываться грязными ногами в чужую личную жизнь, Сергей.
— Как думаешь, что будет, если вдруг…. — Он укладывает руки на столик, подается вперед, понижая голос до змеиного шепота. — Ну, просто теоретически… Если до Юрия Степановича Завольского вдруг начнут доходить слухи, что его обожаемая невестка, над беременностью которой он чахнет как Кощей над златом, может быть беременна от левого чувака?
Хорошо, что я потратила много часов на подготовку «лица», когда он должен был узнать меня на свадьбе. Тогда мне это не пригодилось, но сейчас пришлось очень кстати. И по тому, как быстро скисает рожа Наратова, сразу понятно, что тренировалась я не зря.
— Погоди, я сейчас правильно понимаю, что это была попытка шантажа? — Я прекрасно владею собой и чтобы подчеркнуть это, с аппетитом заталкиваю остатки пончика в рот. — Когда Андрей говорил, что у него очень хорошие друзья, я не думала, что речь идет о такой странной… форме отношений. Слушай, а ты случайно не ревнуешь?
Конечно, я сейчас совсем не про ревность меня, и Сергей, прекрасно это понимая, еще больше багровеет. А потом вдруг, резко, как будто все это было испорченным дублем, откидывается назад и начинает заливисто смеяться, приковывая к нам все до единого взгляды.
— Это просто
Уверена, что испуганной я точно не была. Да и у кого из нас двоих был бараний вид, тоже совершенно очевидно, но Сергей никогда не умел красиво сливаться. Чуть что шло не по плану — сразу переводил все в шутку.
— Кстати, — я делаю глоток кофе и жду, пока официантка уберет со стола пустую тарелку, — как дела с искусственным оплодотворением Илоны? Я слышала, она очень старается.
А вот Наратов явно прогуливал уроки самообладания, потому что его и без того перекошенное лицо, становится похожим на кучу собачего говна. Без всяких там преувеличений и гипербол.
— Хорошая шутка, ладно, подловила, — криво лыбится он и вдруг резко начинает поглядывать на часы.
— Да какие уж тут шутки, Сергей Сергеевич. Об этом скоро напишут на первых полосах газет. Как думаешь, что будет если вдруг… — копирую его недавний провокационный тон. — Если чисто теоретически папаша Новак, так дрожащий над своим наследством, вдруг узнает, что его зять, которого и так подобрали на помойке, отмыли и отчистили, окажется настолько бесполезным?
— Ты мне угрожаешь? — слишком в лоб спрашивает Наратов.
И никакой тебе филигранной перепалки. Хотя, он никогда не умел играть в интеллектуальные пятнашки, всегда пёр напролом, зачастую не имея к этому ни физических, ни моральных данных.
Я откидываюсь на спинку стула, широко улыбаюсь и с видом, к которому он точно не сможет прикопаться, говорю:
— Спокойно, Сергей, это была просто шутка. Мы же именно этим тут занимаемся — обмениваемся остротами, упражняемся в словесный пинг-понг. Или я что-то не так поняла и все по-взрослому? — Прищелкиваю языком, заслуженно наслаждаясь тем, как Наратов оказывается заложником им же инициированого разговора.
— Просто шутки, конечно. — Сергей натянуто улыбается. Но вместо того, чтобы нажать на тормоза и вовремя остановиться, вдруг резко подается вперед и шипя мне в лицо, спрашивает: — Откуда ты блять все это узнала?! Илона не делится таким даже с близкими подругами!
Чтобы избавить себя от его навязанной «близости», отклоняюсь на стуле, а потом и вовсе разворачиваюсь коленями наружу, давая понять, что готова уйти в любой момент. Может, хотя бы это удержит его от резких движений в мой адрес.
— Ты понятия не имеешь, о чем разговаривают женщины, когда у них есть пара бутылок «Просекко» и хотя бы одна наболевшая проблема.
— Ты ни хрена Илоне не подружка!
— Илоне — нет, но знаешь же, как говорят: что знает это — это секрет, а что знают двое, — разводу руками, — знают все. Если тебе станет от этого легче, то я не копалась в твоем грязном нижнем белье. Не могу придумать ни одну разумную причину, по которой мне это было бы нужно, а тем более — интересно.
Я не люблю врать. Раньше не любила, потому что не умела и потому что меня воспитали с мыслью, что любая ложь рано или поздно всплывет наружу. Отец любил повторять, что однажды разоблаченное вранье станет пожизненным грязным пятном на репутации.