Соль под кожей. Том второй

Субботина Айя

Это Марина?

— Так что у тебя за планы, Лори? — Авдеев возвращает мое внимание к теме разговора.

Я трясу головой, напоминая себе, что он не настолько глуп, чтобы давать Марине возможность узнать, что мы как минимум хорошо знакомы и находимся в контакте. Возможно, это обслуживание номера? Интерьер, на фоне которого он сидит, как раз похож на типовый отел «пять звезд». В любом случае, чем скорее мы закончим сегодняшнее обсуждение, тем меньше шансов на то, что его «гость» о нас узнает. Поэтому, мысленно покопавшись в памяти, продолжаю:

— Я просто мыслила широко, Авдеев. Один

человек научил меня не класть все яйца в одну корзину и страховать бомбу замедленного действия парочкой гранат. В отличие от Завольского, выйти на эти имена будет гораздо проще — так было задумано с самого начала. Когда дело развернется, выглядеть это будет так, будто он там как бы вообще не причем, потому что паровозом всплывут совсем другие фамилии. А это, как ты понимаешь, будет сильно смахивать на подставу. Ему такое не простят.

Я вспоминаю, как от отца один за другим отказывались все его друзья, приятели и даже просто знакомые, хотя никому из них он не сделал ничего плохого и во всех тех делах, которые на него повесили, не прозвучала ни одна громкая фамилия. У старого борова ситуация будет кардинально другой, так что он него открестятся даже собственные красные кровяные тельца. Но первым тонущий «Титаник», конечно, покинет разлюбимый сынок.

— У меня даже слов нет, — Вадим до сих пор пребывает в легком шоке. — Это явно потребовало не одного дня времени, Лори.

— Месть вкуснее всего с апельсиновым соком и тремя кубиками льда. — Он зря надеется, то сейчас я еще больше распухну душу, потому что этого не будет никогда, ни при каком варианте развития событий. — Вдвоем мы можем с ними справиться.

— С ними? — резонно переспрашивает Вадим. И снова немного разворачивает ноутбук.

В номере он определенно не один, и вариантов, кто мог составить ему компанию, ровно один — Марина. Та самая, с которой они «просто раз перепихнулись». Но из раза в раз оказываются так или иначе вместе. «Совершенно случайно», конечно, а почему же еще.

— Лори? — голос Вадима возвращает меня к тому, на чем мы только что закончили.

— Угорич, Завольский, Наратов, — повторяю свое заклинание, вдруг осознавая, что чуть ли не впервые делаю это вслух. — Люди, которые причастны к смерти моих родителей. Люди, которые отобрали у меня все. Люди, которым я поклялась отомстить, даже если на это уйдет вся жизнь.

— Наратов, Наратов… — Вадим снова хмурится. — Благоустройство и вся эта херня?

— Да.

— И он тоже каком-то образом замешан в этой истории?

— Авдеев, слушай, я не собираюсь изливать тебе душу! Ты хотел уничтожить Завольского? Я отдаю тебе все, что у меня есть. Заметь, не ерунду с сомнительной перспективой, а готовый рабочий вариант. Плюс, твои собственные наработки. Этого достаточно, чтобы зажать его в тиски. Из нас не получились любовники, но мы все еще можем попробовать быть партнерами. Заметь, я с самого начала именно это и предлагала. Только это, если быть точнее.

— Ты хочешь три головы вместо одной? Никогда не думал, что лори бывают такими кровожадными.

— Не рождаются, но становятся, когда им вырывают зубы. Три жизни, Авдеев. Они связаны между собой, потяни за одну ниточку — вытянешь оставшиеся две. Вот. Я выложила перед тобой все карты

на стол. Больше мне нечего добавить. И если ты не готов играть по-крупному — скажи мне об этом сейчас и мы оба выйдет в эту дверь, навсегда забыв друг о друге и о том, что здесь услышали.

— Я кажется уже сказал, что в деле, — напоминает Вадим.

Хочет сказать еще что-то, но на этот раз шум на заднем фоне обретает форму женского тела. Очень даже отличного тела — подтянутого, в меру сухого, в меру мясистого там, где для девочек это стратегически важно. Я могу рассмотреть это, потому что «гостья» Вадима появляется в кадре, дефилируя у него за спиной в одних трусах. Впрочем, даже эта единственная деталь ее гардероба больше напоминает конструкцию из трех веревочек с узелками. Зачем только надевала.

— Я нигде не могу найти свою… — бормочет она, наклоняясь так, чтобы ее роскошные ягодицы буквально уселись Вадиму на плечо. — Ты не видел мою сумку, Авдеев?

Она называет его по фамилии.

Почему-то меня это злить больше, чем тот факт, что в своей страшно деловой поездке Вадим легко находит время для потрахаться. Как будто называть его «Авдеевым» все это время было исключительно моей прерогативой.

— Ты не могла бы… — Вадим дергает плечом.

Его спутница приподнимается, разворачивается сначала в полоборота, потом — всем корпусом, а когда, наконец, замечает, что нас трое — пусть и не совсем физически — закатывает глаза и моментально уходит, даже не удосужившись извиниться хотя бы формально.

— Прости за это… — Вадим мешкает, подбирая подходящее слово.

— Дефиле? — прихожу на помощь. — А Марина в курсе?

Господи, зачем я это сказала? Не все ли равно, с кем этот мужик проводит время и как будет лавировать между своими женщинами? Меня это вообще никак не должно касаться.

Мне все равно.

Абсолютно по фигу.

Я закрыла эту историю.

— Прости, — успеваю опередить его попытку что-то сказать. — Это не мое дело. Проехали. Свяжись со мной, когда посмотришь документы и у тебя появятся какие-то мысли, и наработки. Но лучше не затягивать.

— Лори, вот еще что. — Вадим тянется на край стола, берет чашку с соком. Делает пару глотков.

Этот мужик даже пьет идеально, так, что на механические выверенные движения его кадыка под кожей можно смотреть часами. Я срочно опускаю взгляд на клавиатуру ноутбука, боясь, что ему хватит одного зрительно контакта, чтобы понять, что у меня на уме. А потом зачем-то снова хватаю и запихиваю в рот шаурму. Лучше выглядеть хрюшкой, чем очарованной дурой.

— Евсеев сказал, что Завольский свалил и на данный момент, по имеющимся у них сведениям, его уже нет в стране.

— Если ты собирался меня удивить, то зря — я в курсе. — Хотя в моем варианте развития событий старый боров не рискнул сбежать так далеко и оставил этот вариант на самый крайний случай. Но, возможно, кто-то из офиса регулярно ему стучит и он в курсе, что с каждым часом дело приобретает максимально хреновый для него разворот.

— Ты не обязана принимать во всем этом участие, — продолжает Вадим.

Ах вот он о чем! Снова это чертовски милое беспокойство, с той лишь разницей, что теперь я ни на грамм на это не поведусь.