Солнце больше солнца
Шрифт:
– Вам ведь помогло, что чехи взбунтовались. Чего им надо?
Офицер встал перед ним:
– Они хотят воевать с Германией, и был сформирован их корпус. Они в поездах двигались через Сибирь к Тихому океану, чтобы уплыть в Европу и там воевать. Большевики захотели их разоружить, и тогда чехословаки объявили войну большевикам.
– Среди чехов много демократов, - вставил писарь.
Офицер, наблюдая за нелюдимым лицом Неделяева, спросил:
– Ты в школе учился? знаешь, что такое проценты? На выборах в Учредительное Собрание за эсеров было подано
Из прихожей постучали в дверь: солдат, который у колодца окатил водой офицера, внёс чугун с гречневой кашей, Мария на блюде внесла вчерашний пирог с кислой, из нескончаемых хозяйских запасов, капустой. Штабс-капитан сказал солдату:
– Спасибо, Михаил!
– Ещё каймак и простоквашу принесу, - ответил тот.
Офицер пригласил Маркела:
– Садись с нами.
Маркел, которого за стол с собой сажал Москанин, не зашёлся благодарностью. Нутро противилось тому, что говорят плохое о большевиках, а, значит, о Москанине. Он пробормотал:
– Я в кухне поем, - и ушёл.
19
Маркел сидел в кухне на лавке, Илья стоял, наклонившись над припасами, принесёнными из погреба, покуривал цигарку с самосадом. Мария пристроилась у края стола, ела кисель с хлебом.
– Топлёного сала у нас ещё хватает, - сказал Илья.
Солёного сала, копчёных окороков красные не оставили, как и домашней колбасы.
– Чего мне наговорили про Учредительное Собрание...
– сказал Неделяев, думавший о своём.
– Ругали, что ль?
– спросил Илья.
– Ругали большевиков, что они убивали тех, кто за это самое собрание, - сказал Маркел насмешливо.
– А что? Убивать они умеют, - заметил Илья.
Маркел так и вскинулся:
– Они убивали за идею! И не всех!
– Может, у них идея - убивать не всех сразу, - произнёс Илья с невинным видом.
"Над кем, гад, насмехаешься!" - подумал Маркел, говоря с напором:
– Что у тебя было и кто тебе дал землю и всё?!
– он крутнул головой, обведя кухню взглядом и уставив его в окно во двор.
– Чего ещё хочешь?
– Чтобы Мария на завтра сварила гороховый суп с топлёным нутряным салом, - ответил Обреев, подмигнул девушке.
Из горницы вернулся солдат, которого офицер назвал Михаилом, сказал, не обращаясь прямо к Марии, тоном рассуждения:
– Надо бы воды нагреть, постирать штабс-капитану бельё.
Девушка допила кисель и, дожёвывая хлеб, взяла ведро воды - налить в котёл на печке.
– Нравится денщиком быть?
– спросил Михаила Маркел.
– У нас не денщики, а ординарцы!
– произнёс Михаил со значением.
– Слово другое, а тот же слуга, - подковырнул Маркел.
– Ты по своей воле пошёл?
– По своей.
Обреев, с любопытством глядевший на солдата, спросил:
– Ты ведь сельский?
Тот ответил с наигранным
– Я? Я из деревни.
– Наверно, не бедняк, - заметил как бы вскользь Маркел.
Михаил, чувствуя за расспросами серьёзный интерес, сел за стол.
– Мы жили: отец, мать, я с женой и мальчонкой и мой младший брат холостой, девятнадцатый год ему, - начал он обстоятельно.
– У нас в хозяйстве - конь и кобыла с сосунком, две коровы были, поросёнок, овцы. Красные корову увели, поросёнка, овец съели, зерна оставили лишь на посев. И что мы поняли?
– произнёс он многозначительно.
– Что разбойник, что волк: унёс поживу, да не всю - снова придёт.
– Тебя послушать, так и натерпелись же вы от разбойников и волков!
– сказал Маркел.
Михаил внимательно поглядел на него, чуть усмехнулся:
– Вот и отбиваемся.
– Он раздумывал и, как бы кивнув своим мыслям, продолжил: - В апреле, когда о чехах и не слыхали, были партизанские отряды. Встали на защиту Учредительного Собрания. Вот этот, где я теперь, ударил по красным в нашей деревне, и те убежали. Штабс-капитан велел созвать на площадь всех жителей - и говорил! Дал полное понимание.
Михаил произнёс с задушевной ноткой:
– Он, Тавлеев, сам из деревни, сын мельника. С юности жил в городе, учился много, давно состоит в партии эсеров. Представишь, говорит, крестьянина, сразу представишь и землю. Как кто относится к крестьянину, так же относится и к земле. А на ней не только деревня, и город живёт - не на облаке.
– Кто ж этого не знает, - сказал Илья, севший за стол рядом с Михаилом, - интересно, что из того следует?
– Обижаешь крестьянина - всю землю обижаешь!
– произнёс Михаил тоном старика, и его лежащая на столе рука сжалась в кулак.
– Меж кем война идёт... одни за то, чтобы землю не обижать, обиходить, другие - чтоб под облака взлетать и всё на земле рушить-давить, - покосившись на Маркела, проговорил Илья.
– Аэропланы, цеппелины...
– решив, что парень их имеет в виду, сказал Михаил.
– Они на фронте от врага, и против них есть оружие и укрытия. А от людей своей страны в окопах не спрячешься. Думаете, я воевать люблю? Я за три года на германском фронте вот так нахлебался!
– он провёл рукой по горлу.
– Но тут надо идти. Если красных не разбить, то так и жить в голодухе, и в любой час к тебе придут отнимать.
– И много из вашей деревни добровольцев?
– спросил Маркел.
– Мало!
– ответил с досадой солдат.
– Остальные струсили, забитость у них от темноты.
Он повёл головой, будто шею ему теснил ворот, пояснил:
– Я и брат не записались при всех. Мы уйдём, красные придут - наши же деревенские им донесут, и будет нашим родителям месть.
– Он кивнул, как бы в подтверждение несомненного, договорил: - Как отряд ушёл, мы с братом обождали два дня, ночью запрягли коня в телегу и вдогонку. Отнеслись к нам вежливо, брата определили в разведку. Повоевали, а тут по стране пошёл подъём против красных - и мы уж не партизаны, а регулярная часть.