Солнце цвета крови
Шрифт:
— Но ведь тебе приходится убивать!
— И что? Судьбы своей не изменит никто. — Эйрик Две Марки улыбнулся. — Кому суждено пасть от оружия, тот так и умрет. Так судили боги жителям этой страны — быть скотом для наших мечей.
— Но ведь и они могут убить тебя! — Ивар сам не очень понимал, зачем затеял этот разговор. Просто то, что он увидел и узнал за последнее время, настолько отличалось от привычной мирной жизни в усадьбе бонда, что душа молодого викинга томилась, требуя объяснений.
— Могут! Но умрут все, и большая часть умерших отправится в Хель, в
— Но ведь можно сражаться и дома, — покачал головой Ивар. — Бонды враждуют между собой, не говоря о ярлах и конунгах…
— Там придется лить кровь родичей, — неохотно ответил Эйрик. — За убийство тебя могут изгнать или объявить вне закона. Кроме того, что взять с обитателей какого-нибудь Халогаланда или Теламерка? Воевать из-за коров и земель — разве это дело?
— Ты совершенно прав. — Хаук, лежащий недалеко от костра, неожиданно приподнялся и оперся на локоть. — Ваш разговор был до того любопытен, что мне пришлось проснуться. Дело в том, что наша земля очень бедна, на ней не вырастишь много зерна, не выпасешь стад. Большому числу людей прокормиться там трудно. И что делать тем, кто оказался лишним, кому не нашлось места в давно поделенных между бондами Северных Землях? Дальше на север — пустоши и льды. Зато на юге для того, кто способен одолеть, море, кто отважен и силен, лежит огромный мир, в котором люди слабы и не умеют сражаться, а богатства неистощимы!
— Да, я понял, — покачал головой Ивар. — Раз боги создали слабых, то лишь только для того, чтобы их грабили сильные? Но почему так сложно?! Не проще ли поселить наш народ сразу в плодородных и богатых землях?!
— Когда-то наши предки жили на юге. — Тихий серьезный голос принадлежал Арнвиду, который тоже, как выяснилось, не спал. — В краях таких далеких, что даже название их стерлось из памяти. Но в ту пору они были слабы, и враги теснили их со всех сторон. И тогда вождь — земное воплощение Одина — увел предков на север, туда, куда врагам было не добраться. В тех землях мы стали сильными…
— Но почему?
— Ты слышал поговорку: «Северный ветер создал викингов»? — Арнвид привстал. На лице его заинтересованно блестели глаза. — Там, где зима длится полгода, где морозы страшны, а земля скудна, могут выжить только сильные и выносливые! Только там могли появиться викинги! Ты понял?
— Да… э-э-э… — Мысли теснились в голове, точно форели в реке во время нереста. Разобраться в них сумел бы разве только великий мудрец.
Но эриль, похоже, хорошо понял состояние Ивара.
— Не пыхти, как медведь, дорвавшийся до меда, — сказал он. — Думать потом будешь. Сейчас твое дело — стражу нести! А от слишком умного на посту толку немного!
Конунг, отвернувшись, улегся, затих Арнвид, а Эйрик принялся вновь разводить костер, выискивая среди золы, непрогоревшие алые угли. Над морем медленно занималось
Крупное селение возникло на берегу в самый нужный момент. От скуки викинги были готовы сражаться хоть с рыбами, а Вемунд извел всех разговорами о том, что от солонины у него сводит живот и пора бы попробовать свежего мяса. Но берег был пустынен, точно торба нищего, а мелкие рыбацкие деревушки драккар проходил не останавливаясь. Лодки рыболовов шарахались от него, точно мальки от хищной рыбы, и корабль с драконьей головой плыл дальше, тщась опередить слухи о собственном приближении.
И это, судя по всему, удалось.
В этой деревне, похоже, никто не ожидал прибытия викингов. Над зубчатым частоколом и островерхими крышами поднимались струйки дыма, из-за ограды доносился собачий лай, перемежаемый многоголосым мычанием. На берегу женщины стирали белье.
Завидев двигающийся прямо к ним корабль, они истошно завизжали и, сверкая голыми пятками, понеслись вверх по косогору к селению. Брошенное на произвол судьбы белье, осмелев, отправилось в плавание.
— Кто там жаловался, что у него рубаха грязная? — спросил весело Хаук, когда одно из весел зацепило целый пук белой ткани. — Берите! Тут все чистое!
Ответом конунгу был дружный хохот.
Мирное течение жизни в селении явно нарушилось. Собаки стихли, а потом все дружно взвыли, точно предчувствуя чью-то смерть, но их вой заглушили испуганные вопли.
— Стадо большое, — сладострастно облизываясь, сказал Вемунд Бород. — Все угнать не успеют!
И, спрыгнув на берег, он взмахнул секирой, носящей вполне заслуженное прозвище Великанша Битвы. Воздух в испуге загудел, расступаясь перед острым лезвием.
За Вемундом последовали остальные. Тесной группой взобрались по склону, надеясь быстро перемахнуть через частокол и начать резню. Но у селения их подкарауливала весьма неприятная неожиданность.
Ивар второй раз за время знакомства с Хауком увидел на его лице легкое удивление. Зрелище было странное. Словно ледяная глыба внезапно треснула, и сквозь нее пророс цветок.
Из-за частокола, выстраиваясь ровными рядами, выходили воины в одинаковых кольчугах и шлемах. Щиты их были покрашены синей краской, и даже копья оказались одной длины.
Впереди воинов вышагивал забавный коротышка с обнаженным мечом в руке. Такой меч на севере сгодился бы разве что для того, чтобы резать хлеб, а шлем низкорослого вояки, если содрать с него нелепые перья, смог бы с честью исполнять роль ведра.
— Что это? — недоуменно спросил Нерейд.
— Враги, — спокойно ответил Хаук, уже оправившийся от удивления. — Похоже, они нас ждали. Сегодня нам предстоит добрая битва!
Одинаковые воины, которых было довольно много — почти пять десятков, тем временем выстроили стену щитов. Позади копьеносцев виднелись немногочисленные лучники.
Коротышка забрался на поросший травой бугор и открыл рот.
— Слушайте, отморозки! Грабежами и зверствами вы вызвали гнев у меня, правителя этих земель Коиннеаха Могучего! Стоны народа достигли моего сердца, и наполнилось оно кровью…