Солнце цвета крови
Шрифт:
Дальнейшую речь, полную самовосхвалений, слушать никто не стал.
— Могучего? — удивился Нерейд. — Да он такой же могучий, как я — невинная девушка!
— Как он нас назвал? — поинтересовался Хаук. — Отморозками? Что это значит?
— Должно быть, — с умным видом ответил Арнвид, — он именует нас теми, кто пришел от мороза. То есть с той стороны, которая насылает холода. Людьми с севера, нордманнами!
— Ага. — Конунг кивнул и принялся слушать дальше. Коротышка, наделивший сам себя прозвищем Могучий, перешел к более приземленным делам:
— …
— Так они тут уже всех девок перепортили, — покачал головой Нерейд.
— И свиней самых жирных слопали, — печально вздохнул Вемунд.
— Тихо, — цыкнул на них конунг. — Дайте дослушать!
— … и сегодня мы уничтожим вас, растопчем и порубим! Во славу великой Матери Богов! — Коротышка пухлой ручонкой утер пот со лба. — Впрочем, вы можете сдаться! Сильные рабы стоят недешево…
— Руби! — рявкнул Хаук. — Одину слава!
— Одину слава! — с дружным ревом викинги бросились вперед.
Глаза коротышки выпучились, а челюсть недоуменно отвисла. Как же так? Коиннеах Могучий привык, что его речи всегда дослушивают до конца. В этот раз все вышло не так. Неотесанные северяне — что с них возьмешь?
Он поспешно бросился за спины своих воинов, рявкнув:
— Вперед, идиоты!
Два строя столкнулись со страшным грохотом. С дерева, испуганно вопя, сорвались три вороны. Лучники бриттов выстрелить так и не успели.
На стороне воинов правителя были длинные копья и численное превосходство, на стороне викингов — сила и напор.
Торир Топор в Глазу один за другим метнул свои топоры, двое копейщиков рухнули, и в стене щитов образовалась прореха. Она, не успела затянуться, как в разрыв, разя мечом опешивших врагов, ворвался Хаук. На другом фланге неосторожный воин ткнул копьем в лицо Кари Ленивого. Ощутив боль в ране, огромный викинг на мгновение замер, а затем от крика его содрогнулся берег.
Глаза Кари стали багровыми, отброшенный в сторону щит сбил с ног копьеносца, собравшегося вонзить меч в бок Нерейду. Ленивый врубился в строй врага, точно кабан в камыши. Копья ломались об него, мечи отскакивали. С треском и грохотом он шагал вперед, ломая ребра, сворачивая головы, круша челюсти. От ударов его не было ни защиты, ни спасения.
Ошеломленные чудовищным напором, воины с синими щитами начали отступать. Они еще держали строй, но вид человека, перед которым бессильно оружие, сломил их дух.
Они пятились шаг за шагом, а за их спинами бесновался и орал коротышка, размахивая смешным мечом. Лицо его побагровело, глаза выпучились. Все это сделало Коиннеаха Могучего похожим на огромного рака.
Ивар сражался спокойно и расчетливо, прикрывая бок конунгу. Он не лез вперед, зная, что для этого есть другие, более умелые и опытные воины. Желание удрать и спрятаться, которое у него возникало ранее при виде обнаженного оружия и льющейся крови, на этот раз
Он двигался вперед, нанося удары и отбивая их, принимая копья на щит и пытаясь отрубить копейные наконечники. Вряд ли Ивар кого-либо сразил в этот раз, но к славе великого воина, убивающего врагов десятками, он и не стремился.
Битва затягивалась. Воины Коиннеаха упорно не желали бежать. Они гибли один за другим, но все же их было много, почти в два раза больше, чем викингов, и чтобы истребить или вывести из боя их всех, требовалось время. Ивар ощущал, как меч становится все тяжелее, как щит оттягивает левую руку все увеличивающимся грузом, и даже кольчуга, привычная, как собственная кожа, начинала тяготить плечи. По спине тек пот, а волосы под шлемом были мокры насквозь.
Кари продолжал ломиться сквозь строй противника. К нему присоединился Сигфред, в боевом безумии он отшвырнул прочь щит, кинулся на ближайшего врага и задушил его голыми руками. Труп с посиневшим лицом остался лежать на земле, и глаза его застыли в последнем удивлении…
Этого дружинники Коиннеаха не выдержали. Одновременно, точно так же, как и наступали, они развернулись и побежали. Ивар не успел остановить удар, и меч его со свистом рассек пустоту, отчего молодой викинг едва не упал.
Коиннеах Могучий вознамерился удрать вслед за войском. Он даже отбросил в сторону меч, мешающий быстрому бегу. Но короткие ноги подвели его. Нерейд в два счета настиг правителя окрестных земель и повалил на землю.
— Кх… пусти! — шипел тот, отчаянно размахивая руками. — Я прикажу… кхх… кинуть тебя диким зверям! Посадить на кол!
Рыжеволосый викинг, не обращая на болтовню пленника внимания, ухватил его за шиворот и волоком потащил к конунгу. Ворот сдавил Коиннеаху горло, и тот прекратил ругаться.
— Ну что скажешь теперь? — спросил Хаук, когда Могучий оказался перед ним, распростертый на земле, точно заячья шкура. В руке конунга был меч, окровавленный по самую рукоять, и при взгляде на него глаза пленника увлажнились от страха.
— Я… — пискнул он. — Не думал… Мы…
— Что ты не думал? — спросил подоспевший Арнвид. Обычно эриля берегли, не пуская в бой, но на этот раз и он обагрил меч. — Что мы не разнесем твое вшивое войско?
— Я… ы… э, — Коиннеаха трясло, по его щекам стекали крупные капли пота, похожие на росинки. — П-п-поща-дите…
— Ты называешь себя конунгом? — с брезгливой миной на лице спросил Хаук. — Какой же ты конунг, если не сражаешься впереди своих воинов? Какой ты конунг, если, подобно червю, извиваешься около моих ног, моля о пощаде? Конунг принимает судьбу с достоинством, не скуля, как побитая собака!
Могучий сжался, будто улитка, лишившаяся панциря, глаза его зло заблестели, а голос неожиданно обрел силу:
— Да, вы гнусные отморозки! Долго вы грабили земли Британии! Но теперь этому придет конец!