Солнце и луна, лед и снег
Шрифт:
— Дочка. — Ярл протянул здоровую руку.
Ласси медленно направилась к нему. Пока она шла, от тепла в комнате на лбу у нее выступил пот, и она скинула белую парку.
Правая сломанная рука у Ярла была обмотана бинтами. С правой ноги, тоже сломанной и запеленатой в неимоверное количество слоев белого льна, откинули одеяло. Оба глаза опухли, а на правой щеке темнел громадный синяк. Девушка опустилась на колени рядом с постелью и взяла отца за здоровую руку.
— Папа, мне так жаль, — сказала она, глотая слезы.
— Ты не виновата, дочка, — отозвался он слабым голосом и
Она замотала головой. Ее не покидало ужасное ощущение, что все это как-то связано с ее положением. Неспроста невезение в Норвегии называют «тролльским счастьем».
— Да, так… — Доктор откашлялся, чувствуя себя неловко. — Когда прибудет сиделка, я выдам ей лекарства от боли и от лихорадки. Она знает, что делать.
— Спасибо, доктор Олафсон, — произнес Аскеладден. Он шагнул вперед и пожал врачу руку. — Я провожу вас.
Ласси невольно уставилась вслед брату. Он был такой лощеный, такой вежливый, что делалось не по себе. Заметив выражение ее лица, Ханс Петер разразился лающим смехом.
— Как видишь, Аскель нашел свое место в жизни, — сухо заметил он.
— И хорошо, что нашел, — сурово одернула его мать. — Где бы был ваш бедный отец, не имей Аскеладден возможности позвать личного врача короля?
Ханс Петер склонил голову и промолчал. Мать повернулась к ласси.
— Ты нарушила слово? — Лицо у Фриды было чопорное, но в материнских глазах девушке почудился отблеск страха.
На миг смутившись, она моргнула, но потом решительно помотала головой:
— Нет, исбьорн привез меня в город, чтобы я могла побыть с папой. Мне надо вернуться через несколько дней.
Фрида коротко кивнула:
— Смотри у меня.
И тут младшую дочь осенило. Фрида действительно боится. Боится, что, если ласси нарушила данное медведю слово, у них отберут новообретенное богатство.
— Так ненадолго, — прошептал Ярл.
Затем он соскользнул в сон.
Младшая дочь со страхом наблюдала за отцом, пока не увидела, как мерно поднимается и опускается его грудь в такт дыханию спящего. Тогда она отпустила отцовскую ладонь и накрыла ее одеялом.
— Врач дал ему лекарство для облегчения боли. — Тордис подошла и обняла ласси за плечи. — Говорит, от этого спят.
— Он поправится?
— Конечно поправится, — сипло отозвался Торст. Лицо у него было белое и напряженное, как и у всех остальных, но он нашел в себе силы улыбнуться. — Ему просто нужен отдых. Так доктор сказал.
Но Ханс Петер хмурился.
— Надо дать отцу поспать, — резко сказал он, подобрал свою парку и направился к двери.
Фрида и Торст последовали за ним, но Тордис и ласси остались с Ярлом. Спустя несколько минут вошла деловитая женщина с венком из седых кос на голове и в длинном переднике. Она улыбнулась двум девушкам, одновременно проверяя пульс у больного.
— Вы сиделка? — прошептала Тордис.
Женщина кивнула и приложила палец к губам. Переглянувшись, сестры выскользнули из комнаты.
Притихшие после увиденного, девушки спускались по широкой лестнице в молчании. Тордис привела ласси в гостиную, где собралось остальное семейство.
Ласси села на диван рядом с сестрой и приняла из рук слуги чашку чая
— Отец поправится? — На сей раз пугающий вопрос задал Эйнар.
— Конечно поправится, — отозвался Аскеладден с деланой сердечностью.
Он отпил слишком большой глоток кофе и подавился. Торст постучал его по спине.
— Будет чудом, если ваш отец когда-нибудь снова сможет ходить, — сказала Фрида. — Руку он не потеряет, но пальцами пользоваться, похоже, не сможет. Хвала небесам, что Аскеладден способен нас обеспечить. Хотя бы один из моих детей не пустышка, — фыркнула она.
— У отца достаточно средств, чтобы позаботиться о себе самому, — напомнил Ханс Петер. Он все еще держал в руках белую парку. Большим пальцем он гладил синюю ленту, которая шла по рукаву вниз, и ласси стало любопытно, заметил ли он, что ее снимали, а потом пришили обратно. — Правда, ради нынешнего положения нам пришлось принести в жертву колдовству самую младшую из нас. Но уверен, это того стоило. — Голос его сочился ядом.
— Да, стоило. — Ласси вздернула подбородок и твердо произнесла: — Отец переживет это несчастье. Его лечат лучшие доктора, за ним ухаживает настоящая сиделка. У Аскеля с мамой уютный дом…
— Он и твой тоже, — перебил Аскель. — Когда вернешься насовсем, приходи сюда.
Она знала, чего стоило Аскелю проявить щедрость, поэтому улыбнулась брату и поблагодарила его.
— Откажись я уехать с исбьорном, — продолжала она, — мы бы по-прежнему ютились в крохотной хижине с протекающей крышей. А когда с папой случилось бы несчастье, нам пришлось бы самим выхаживать его у очага в кухне. — Она завершила свою речь коротким кивком и отпила глоток остывшего чая.
— Ты думаешь, несчастье случилось бы с отцом, даже если бы исбьорн никогда к нам не приходил? — озвучил Ханс Петер ее собственные страхи. — Пойду посплю. — Он твердым шагом вышел из комнаты.
Ласси поспешила за ним и у подножия лестницы поймала брата за рукав.
— Ханс Петер, — произнесла она, понизив голос, — если ты знаешь об этом заклятии что-то способное мне помочь, я бы очень хотела это услышать.
— Будь осторожна. Выжди свой год. Вернись домой, — сказал он.
Затем стряхнул ее руку и понесся наверх через две ступени.
Она последовала за ним не так быстро, позволив Тордис нагнать ее. Наверху ласси обнаружила спальню, приготовленную для нее одним из многочисленных Аскелевых слуг. Она невольно отметила, что комната гораздо меньше ее спальни дома… то есть в ледяном дворце. Тут не было отдельной умывальной, только горшок и тазик с кувшином горячей воды рядом. Она наскоро помылась, надела чистую сорочку и забралась в постель.
Ласси убеждала себя, что не может заснуть, потому что кровать уже, чем она привыкла, простыни грубее, а мебель отбрасывает не такие тени.