Солнце над Бабатагом
Шрифт:
Подобный приказ был вызван тем обстоятельством, что полки 3-й стрелковой дивизии, принимавшие участие в операции, двигавшиеся левее по горам Гули-Зиндан, несколько задерживались, встретив большой перевал, а ждать было некогда. Поэтому Мелькумов решил первым броситься в атаку, несмотря на то, что противник располагал силами, превосходящими силы бригады в несколько раз. Лихарев стоял на кургане и смотрел на спускавшихся с гор басмачей. Он еще не знал о придуманной Энвер-пашой тактике устрашения демонстрацией конных масс, не мог понять, с какой целью противник перемещает громко кричащие толпы
Приняв решение встретить атакующих огнем, Лихарев вызвал к себе пулеметчиков и расположил их на кургане.
Но спускавшиеся о гор басмачи вдруг свернули и, постепенно скрываясь из виду, пустились вскачь по Лощине. Лихарев тут же выслал разъезд, чтобы определить дальнейшие действия неприятеля. Услышав в эту минуту частое пощелкивание выстрелов, доносившихся справа, он решил, что остальные полки начали бой. Так оно и было. Командир бригады; обнаружив пеших басмачей, сбивал их с бальджуаиских высот.
Вблизи послышался частый стук копыт. К Лихареву скакал боец из разъезда.
— Товарищ комполка, басмачи! — коротко сказал он, подъезжая и поправляя сбитую на затылок малиновую бескозырку.
— Где? — спросил Лихарев.
— А вон, следом за нашими, — показал боец, повернувшись в седле.
Но Лихарев уже сам видел отходивший галопом разъезд. Позади него, сажен за двести, показались басмачи. Они густой толпой поднимались по пологому склону, словно вырастая из-под земли.
Впереди на белом жеребце скакал Энвер-паша.
За ним развевалось знамя и были видны коричневые и красные чалмы кричавших всадников.
— Сверни! Сверни!!! — вне себя крикнул Лихарев, видя, что разъезд не дает ему возможности открыть пулеметный огонь.
Мощный конский топот подкатывался все ближе.
— Что ж они, черти? Вот недогадливые, — сказал Алеша. Он оглянулся и увидел, что Мухтар, весь подавшись вперед, держал в каждой руке по гранате.
Выхватил гранату и Лихарев. В это мгновение лежавший на кургане пулеметчик Воинов, маленький шустрый паренек, вскочил, подхватил ручной пулемет, отбежал в сторону и почти в упор хватил по басмачам длинной очередью.
Белый жеребец взвился на дыбы, и всадник в красной феске, взмахнув руками, грохнулся наземь.
Дикий крик пронесся над полем.
— Убит! Убит!!! — взревели тысячные толпы басмачей.
Все смешалось. Несколько лошадей с маху рухнули и покатились по земле, давя своих седоков.
— Пулеметы, огонь! Полк, по коням! Садись! — скомандовал Лихарев.
Сев на лошадь и обнажая шашку, он увидел, как Даньяр-бек на скаку прыгнул из седла, выхватил у трупа Энвер-паши из-за пояса маузер, отделанный золотом, но тут же зашатался и упал, скошенный пулеметным огнем.
Басмачи повернули и, втаптывая в землю убитых и раненых, шарахнулись в горы. Все вокруг потонуло, в темном облаке пыли…
В большой
— Так вот, — говорил Ипполитов, — согласно донесению командира первой туркестанской кавбригады, Энвер-паша, преследуемый бригадой, бросился к Вахшу и попал под пулеметы подошедшей к этому времени третьей стрелковой дивизии. Получился полный разгром. Захвачен в плен какой-то иностранец. Он отказался дать о себе сведения. В общем, товарищ начальник, авантюру Энвер-паши можно считать законченной.
Начальник штаба вынул платок и провел им по большому с залысинами лбу.
— Да. Все это хорошо, а как там Ибрагим? — спросил он озабоченно.
— О нем пока нет точных данных. Командир бригады доносит, что по сведениям, полученным от местных жителей, Ибрагим-бек находится в Локае.
— Так, так, — начальник штаба взял лупу и нагнулся над развернутой картой. — Ну хорошо, что же у нас еще осталось? — спросил он в раздумье, устало взглянув на Ипполитова.
— В Западной Бухаре остались Абдул-Кахар, сидящий в горах под Самаркандом матчинский бек Халбута и Казахбай.
— Надо взять Матчу, Дмитрий Романович, — сказал начштаба. — Матчинское бекство — рассадник басмачества.
— До вашего приезда сюда, товарищ начальник, была попытка штурмовать матчинское бекство, — пояснил Ипполитов.
— Ну и что же?
— Окончилась неудачей. Банда Халбуты впустила в ущелье вторую бригаду одиннадцатой дивизии и обрушила на нее камни. Бригада понесла большие потери:
— Когда это было?
— В июне.
— В июне? Так. А сейчас у нас август. Можно полагать, что вторая бригада научилась за это время драться в горах. — Начальник штаба нагнулся над картой, посмотрел в нее и сказал: — А что если попробовать обойти Матчу через перевал Обурдон?
— Это сопряжено с невероятными трудностями, товарищ начальник.
— Но не невозможно?
— Нет, не невозможно. Товарищ Ленин говорит, что для большевиков нет ничего невозможного;
— То-то же! — Озабоченное лицо начальника штаба расплылось в улыбке. — Нет ничего невозможного, — повторил он. — А ежели так, то и составьте проект приказа командиру дивизии. Пусть опять посылает вторую бригаду, а мы для усиления придадим ей пехоту.
— У меня есть другое предложение, — сказал Ипполитов.
— Именно?
— Лучше послать бригаду Мелькумова. У Туркестанцев больше практики в горной войне.
— Ну что ж, я не возражаю. Посылайте Мелькумова.
В начале сентября комбриг Мелькумов с третьим Бальджуанским полком двинулся штурмовать матчинское бекство, которое штурмовали уже, но неудачно, части Туркфронта. Полк поднялся выше облаков и преодолел почти неприступный перевал Анзоб.
Оставив лошадей, туркестанцы карабкались по вековечным льдам над пропастями среди туманов, срывая ногти, раня в кровь пальцы.