Солнце над Бабатагом
Шрифт:
Скажи попробуй! Мы-то уедем, а он останется, басмачи-то потом ему голову сшибут. Небось каждому человеку жить хочется. Тогда я было ужас как осерчал. А потом одумался. Вот я и желаю предупредить прибывших товарищей, что надо входить в положение жителей И зря не гневаться. Ничего, я так полагаю про себя, что все они, жители, как нас поближе узнают, все с нами будут, которые трудящиеся. Помогать тоже нужно. Хорошо обращаться. Обычаи уважать. Я вот в газете читал, какие установки дает наша партия по этому вопросу. Об этом
Харламов поправил ремень и, осторожно ступая через ноги товарищей, направился к месту.
Предположение Медведева оправдалось. На следующий день Лихарев получил приказ двигаться в Восточную Бухару и приступить к ликвидации Ибрагим-бека.
Выступив из Каршей на рассвете шестнадцатого мая, бригада направилась в далекий поход.
Вокруг лежала мертвая степь с уже выгоревшей, пожелтевшей травой. Временами в стороне от дороги виднелись развалины кишлаков — следы прошлогоднего террора Энвер-паши. Было пустынно, безлюдно и глухо…
Синяя кайма гор, едва вырисовывавшаяся на горизонте в начале похода, к концу второго дня настолько придвинулась, что уже простым глазом стали видны водоразделы и трещины.
Пройдя город Гузар с его мрачными серыми мечетями, видавшими Чингисхана, бригада вошла в горы и к вечеру двадцатого мая подходила к так называемым Железным Воротам.
Местность резко изменилась. На вершинах огромных гор лежали дымные громады облаков.
Колонна втягивалась в глубокое ущелье. Бойцы молча поглядывали по сторонам, разговаривали необычно тихими голосами. Все казалось им унылым и диким.
В бригаде служили только три человека, уже побывавшие здесь. Этими людьми были Лихарев, Мухтар и Алеша.
Лихарев ехал на своем обычном месте рядом с Бочкаревым и рассказывал ему о Восточной Бухаре.
— В древние времена Восточная Бухара называлась Бактрианой, — говорил Лихарев. — Главным городом был Балх. Он стоял на месте нынешнего Термеза. По преданию, существующему среди афганцев, Балх был построен Адамом после неудачного опыта с яблоком.
— Шутишь! — сказал Бочкарев.
Лихарев усмехнулся.
— Так я же и говорю — по преданию, Павел Степанович. В этой же местности, говорят, жил сам Авраам до переселения в землю Ханаанскую… Да знаем ли мы истинную историю древних веков? — помолчав, продолжал Лихарев, — Легенды со временем стали восприниматься как действительность: На протяжении веков многое неузнаваемо изменилось. Что, например, говорит тебе имя Шамурамет? Ничего! А, между прочим, это настоящее имя Семирамиды. Ашур-Бани-Хабал превратился в Сарданапала. И так, очень многое. А история Чингисхана?
— Он тоже здесь воевал? — спросил Кудряшов, ехавший позади Лихарева.
— Чингисхан? Да. Отсюда в ста верстах на юг находится Термез. Чингисхан осадил его и разрушил. Это было семьсот лет тому
— Какая жестокость! — сказал Кудряшов.
— Да. Среди местного населения до сих пор живет память о зверствах Чингисхана. Он разрушил и завоевал Бухару…
— Мы будем проезжать Сурханскую долину, — продолжал Лихарев. — Она была когда-то сплошным цветущим садом. Но Чингисхан разрушил ирригационную систему и превратил местность в пустыню. Теперь там Долина Смерти.
— Разрешите вопрос, товарищ комбриг? — спросил Кудряшов.
— Пожалуйста.
— Я слышал, будто бы часть монголов, шедших с Чингисханом, отошла от него и осела на этих местах. Так ли это?
— Видите ли, товарищ Кудряшов, это трудно утверждать. Однако в Восточной Бухаре есть целая область — Локай. Жители, населяющие эту область, называют себя локайцами и говорят, что ведут свое начало от воинов одного из тысячных начальников Чингисхана — Локая.
— Вот-вот, Всеволод Александрович, о локайцах и расскажи, — подхватил Бочкарев. — Меня, признаться больше интересуют современные локайцы, чем их историческое прошлое.
— Я это имел в виду, — сказал Лихарев. — Ну, начнем с того, что локайцы унаследовали от своих предков некоторые характерные черты. Они самые лучшие всадники в Восточной Бухаре. На крутизне, где мы спускаемся, ведя лошадь в поводу, локаец скачет галопом.
— У них, видимо, пайга в большом почете? — спросил Бочкарев.
— Еще бы! Это самый любимый вид конного спорта. В козлодранье состязаются молодежь и старики, племя с племенем, род с родом. Ни один праздник, ни одна свадьба Не обходятся без козлодранъя… Для локайца хороший конь и оружие дороже всего на свете. По обычаю, локаец во время женитьбы дарит своему тестю, помимо калыма, шашку или ружье. Любовь к оружию и хорошей лошади составляют главные черты их характера.
— А как у них жизнь, быт? — поинтересовался, Кудряшов.
— Прежде всего надо отметить, что среди многих племен Восточной Бухары крайне сильны религиозные предрассудки. На халате, рубашке, тюбетейке некоторых жителей вы увидите пришитые талисманы. Они вплетают их даже в гривы и хвосты лошадей… — Лихарев достал папиросу, закурил и продолжал: — Все это вместе взятое — религиозный фанатизм, неграмотность, феодально-патриархальные, отношения, деспотизм беков» вечная экономическая зависимость от баев — выработало, к несчастью, у наиболее отсталых племен некоторую пассивность, покорность «судьбе».