Солнце в рюкзаке
Шрифт:
— Внимание… — шепнул Квоттербек спустя несколько минут. Я вскинул голову и окончательно растерялся.
В трех сотнях метров от меня крался с «Иглой» на плече Лайнмен. Шлем подсветил его зеленым дружественным светом, а вот согнувшиеся фигурки за ним — красным. Замыкала шествие фигурка, на определении которой шлем сошел с ума, потому что поделил он ее ровно напополам — зеленым очертил торс и плечи, а ноги и голову — красным.
Какие-то из этих конечностей являлись шлему дружественным, а какие-то нет… и я не удержался:
— Как
— Хорошо работает, — отозвался Лайнмен, и я понял, что команда висит на одной волне.
Вся светящаяся толпа гусеницей ползла к псевдолагерю, но делала это так небрежно, что стало ясно — они через обманку собираются выйти к настоящей стоянке и хорошо осознают, что здесь им ничего не грозит.
Во главе с Лайнменом толпа собралась вокруг дымовой шашки, посудачила и разошлась пятиконечной звездой.
Один такой луч пополз и в нашу сторону, и я вдруг поймал в наушник что-то, отдаленно похожее на их переговоры, но линия сразу оборвалась.
— Заглушки, — констатировал невидимый Тайтэнд. — Примитивно, но мощно.
«Луч», двинувшийся в нашу сторону, почти добрался до первых западней, но почему-то сгрудился возле и дальше не пошел.
— Плохо, — сказал Квоттербек, — чем-то они нас открывают. Лайнмен, присмотрись к костюмчику.
— А что тут… — ответил Лайн. — Это пятьдесят шестой «Корпус» третьего диапазона. Использовался в третьем и четвертом сезоне на поле имени собаки Виски.
В этот момент мне показалось, что Лайн где-то подцепил горячку, но Квоттербек его понял.
— Наши ловушки он уже распознает, значит.
— Не все, — подумав, ответил Лайнмен. — Закопанные ракетницы он не определит. А вот растяжки — стопроцентно да.
Тут до меня наконец дошло, что не сам Лайнмен шарится там по кустам во главе отряда Волков, а костюм, бронированный костюм Лайнмен-класса, который нацепил на себя какой-то мародер.
— Значит, будут сидеть осадой, — фыркнул Тайтэнд, — я все там затянул, мышь не проскочит.
В это время все лучи звезды свернулись и потащились в нашу сторону. Костюм пер впереди.
— Не будут они осаду держать, — сказал Квоттербек. — У него шлем. Они будут пристреливаться.
В ответ ему вдали собрался беззвучный синий тугой луч, напрягся и вдарил. Меня вышвырнуло из ямки и засыпало песком. Грохот прокатился сбоку и эхом завяз среди исполинских деревьев. Кустарник затлел, разбрасывая оранжевые искры, а потом занялся с отчетливым шипением.
— Раннинг!
Я понял, вскочил на ноги, загреб пустым рюкзаком столько песка, сколько смог, и рванулся к кустам. Мне повезло — загорелись только самые тонкие ветки, и я легко затоптал их ботинками и присыпал сверху. Повалил едкий дым, заслонивший пещеру и наше базовое дерево.
Сбоку в защите Тайтэнда образовалась дыра, выбитая «Иглой». Волки тут же радостно побежали туда, не особо остерегаясь,
Внимание шлема сосредоточилось на самых ближайших противниках — один крался, как заправский шпион, прячась за деревьями и припадая к земле, второй просто бодро бежал вперед, держа наперевес какое-то оружие.
Волки были неорганизованны, это я заметил с удовлетворением, поэтому вернулся назад и залез в свою ямку, ожидая приказов.
В это время Тайтэнд и Лайнмен уже работали сообща.
Только и слышалось:
— Двадцать восьмой. Семнадцатый. Шестой.
И взлетали, падали, разваливались маленькие человечки на вкопанных в землю капсулах осветительных ракет. Били ракеты здорово — поднимались в воздух яркими звездами, на секунду освещали весь лес мертвенно-белым светом и вносили панику и дезорганизацию и без того в нестройные ряды Волков.
— Лайнмен, давай-ка ему в обратную, пока перезарядиться не успел, — сказал Квоттербек, и теперь уже с нашей стороны ощетинилась синим лучом грозная «Игла».
И снова гул захватил лес, пропахал в нем глубокую рану, повалил несколько деревьев и утих вдали.
Меня уже трясти начало от противостояния «Игл», но тут добавилась новая напасть — как сухой град, застучали вокруг щелчки обычных выстрелов. Стреляли из разболтанных стволов, но так часто и густо, что в итоге обязательно в кого-нибудь попали бы.
Я оказался на линии огня, поэтому уткнулся лицом в песок и в один момент слился с ним воедино, впечатался в рельеф с погрешностью в ноль целых ноль десятых, иначе ходить бы мне до конца дней с дыркой в голове.
Сверху летели щепа и ветки. Упало совсем рядом любовно сплетенное какими-то птахами гнездо.
Такая атака приводила меня в бешенство, хотелось встать, схватить автомат и показать недоумкам, как надо стрелять, но в глубине моего сознания еще жила капля благоразумия, поэтому я лежал тихо и только сильнее вжимался в ямку, как только песок поддавался хоть на миллиметр.
Мой шлем, приняв такие игры за чрезвычайную обстановку, с упорством истинного союзника выделял мне красным зажатого между шилдкавером и песком муравья и настойчиво брал его в таргет.
И все-таки меня задело. Неуклюжая, не отболевшая еще свое рука предательски высунулась наружу и поймала пулю ровно тем же местом, где прежде вывернуло кусок мышц сетью «Доброго». Снаряд второй раз упал в ту же воронку, и это было так больно и неожиданно, что я просто взвыл сквозь сжатые зубы и на минуту разучился дышать.
— Стоп! Дай им войти в круг.
— Раннинг?
— Воет, значит, башка на месте…
— Пятнадцать… десять… пять… Заряжайся, Лайн.
— А вот там тоже уже успели зарядиться…