Солнце в скобках
Шрифт:
Дыж... дыж... дыж. Как сваи забивают.
– Не хочу-у-у! Боже, какой ужас... – закричала Вероника и в страхе выбежала из комнаты.
«Чеки-чеки-чеки», – в комнату ворвалась метрическая пульсация конвейера. И слилась с биением сердечного клапана Ивана.
Дыж – дыж – чеки – чеки, дыж – дыж – че -ки-чеки...
– Я буду ждать тебя здесь! – крикнул он вслед Веронике и расхохотался. Знаком показал удивленному рабочему, что все «ОК», закрыл дверь и довольный повалился на кровать. Притих и вдруг в приступе эйфории начал боксировать воздух, смеяться и дрыгать ногами, резвился как ребенок, который получил заветную игрушку. – Я обыграл всех! Она моя! Все сходится. Я получил назад
Он уткнулся лицом в подушку и затих. Ему было хорошо, как в детстве, когда мама и папа укладывали его спать и каждый по очереди целовал в лоб...
Он хотел уснуть, чтобы быть разбуженным Вероникой. Он был уверен, что она вернется. У нее просто не было другого выхода.
Но прежде чем уснуть, он напишет письмо Розе.
Ты осталась для меня загадкой. И в этом твоя сила. Ты была Событием в моей путаной жизни. Для меня, порождения порока и тьмы, ты была и останешься несгибаемым гордым стеблем с шипами и причудливыми глазами-лепестками. Но не розового, а черного цвета. Почему ты ассоциируешься у меня с черной розой? Я отвечу историей. Это не займет много времени. Ты не любишь задавать вопросы. А мне так хотелось тебе на них отвечать! Любимым нужно задавать вопросы, чтобы был диалог. У нас с тобой не было диалога – только твое соло. Я не противился, потому что ты была ведущей в нашем дуэте. Я правильно выражаюсь вашим балетным языком? Сначала я думал, что ты стесняешься спросить меня, потом решил– боишься. Но сейчас точно знаю – тебе все равно. Безразлично. Главное, чтобы тебя не беспокоили.
Но даже через твою крепкую броню просматривались простые человеческие чувства, и я начал мечтать о семье, о детях. Я представлял, как мы возьмем двух или трех детишек из сиротского дома, и не сомневался, что ты поддержишь мою идею. Но ты рассказала мне о самом главном, как будто речь шла о незначительной ерунде. А ведь в тот момент ты говорила о своем ребенке! И тут я понял, что... это не у меня, это у тебя нет сердца.
Ты красивая, изящная на сцене, воплощение мужской мечты– трогательная, беззащитная роза. Возможно, я бы и дальше продолжал греться в лучах твоей славы и находиться под твоей защитой. Но в нашем дуэте хоть у кого-то должна быть добрая душа...
А теперь история... Когда много лет назад погибла моя Ника, я так страдал, что тяжело заболел. Сердце не выдержало. И тогда один врач-экспериментатор из Израиля предложил мне имплантировать искусственное сердце. Благодаря этой пересадке я выжил. Но с того момента потерял способность любить.
Когда я познакомился с тобой в пансионате и ты призналась мне в своих чувствах, я услышал, как механизм сердца начал отбивать удары громче, веселее, и принял это за любовь . Хотя скорее всего это стучалось тщеславие.
Но потом я увидел эту девочку, Веронику, и забыл, что я давно уже не человек, а робот. Ощущение, что мне послан еще один шанс пережить жизнь набело, не оставляет меня. И я должен им воспользоваться, другого шанса уже не будет. Мой имплант стал требовать подзарядки. Отсутствие батареек и аппарата, который нужно постоянно носить с собой, – это и было новаторским изобретением израильского ученого. Много лет я жил с искусственным имплантом на автономном питании. И никто не знал о моей тайне. У меня нет пульса. Ты заметила
Моей подзарядкой сможет стать Вероника. Она никому не нужна, кроме меня. А мне она жизненно необходима.
Вот об этом я и хотел тебе рассказать в тот первый день нашей близости. На койке в бумажных трусиках лежала такая близкая и такая далекая звезда. И такая одинокая...
Буду помнить тебя всегда.
Твой Иван.
Он закончил письмо и оставил его на столе.
Снова лег на узкую кровать, вытащил из-под головы слишком пухлую подушку, кинул ее в ноги, чтобы не мешалась, и, скрестив руки на груди, уснул сном праведника.
Механический стук в цехе не мешал, а напротив, делал сон еще более глубоким. Иван привык к звукам, оттикивающим его жизненные часы. Он спал глубоко и ровно.
Дверь открылась, и в комнату вошел человек в спортивном костюме, в перчатках и в бейсболке, надвинутой на самые глаза. В руках у него была деревянная скалка для раскатывания теста.
Человек приблизился к спящему Ивану и несколько секунд внимательно смотрел ему в лицо. Потом осторожно, чтобы не разбудить, взял из-под ног подушку, сгруппировался, но передумал, оценив спортивную фигуру массажиста. Раскатка для теста была понадежней и, примерив на глаз траекторию удара, он со всей силы обрушил скалку на голову спящего. Иван вскрикнул и схватился за голову, его безумный от боли взгляд остановился на убийце.
– Ты?
Человек схватил подушку, всем телом бросился на массажиста и стал душить. Он оседлал теряющего сознание Ивана и что есть силы навалился на подушку, под которой бился слабеющий Иван. Он пытался ухватить убийцу за шею, рвал на нем одежду, колотил ногами, стараясь сбросить с себя, но в том, с какой ненавистью действовал убийца, прослеживалась личная мотивация. Он убивал не на жизнь, а на смерть.
Иван затих. Человек не сразу отпустил свою жертву. Еще несколько минут он лежал на жертве, изо всех сил прижимая подушку к его лицу. Наконец он слез с Ивана и какое-то мгновение стоял в нерешительности, боясь убрать оружие убийства с лица массажиста.
На лице Ивана застыло удивление... Словно он не мог поверить в то, что случилось. Рот оскален в последнем неистовом желании глотка воздуха. Белые ровные зубы блестели здоровьем. Легкая рыжая небритость слегка оцарапала руку убийцы, когда он провел по лицу Ивана, чтобы прикрыть ему рот. Шея судорожно стянута, крылья носа раздулись. Глаза были раскрыты в отчаянном удивлении, а нижние веки напряжены и наполнены слезами.
Еще некоторое время человек продолжал смотреть в стеклянные глаза Ивана, мысленно прощаясь с ним. Провел ладонью по глазам сверху вниз, но выражение мертвого лица все равно сохранило удивление – брови зафиксировали состояние души в момент кончины. Они были чуть приподняты, поэтому лицо осталось одухотворенным, именно таким, когда его мужское обаяние в сочетании с физической привлекательностью манило и порождало влечение у женщин. Даже мертвый он был красив.
Убийца подошел к столу, взял письмо, адресованное Розе, прочел и, аккуратно свернув, положил в карман.
И неожиданно, кинув быстрый взгляд на лицо Ивана, метнулся в пустой молчащий цех, схватил со стола делитель для теста, подбежал к Ивану и дважды крест-накрест резанул им по лицу трупа.
Окинул взглядом разоренную кровать со следами борьбы, окровавленную скалку, резак и измазанную кровью подушку, перекрестился и вылез в окно.
Глава 5