Солнце встает над селом Дзауга
Шрифт:
2.
Народу на похороны собралось много. Затянутое серое небо короткими рывками сбрасывало на землю порции холодной мороси, ветер нещадно трепал одежду. Люди зябко кутались, ежились, кучкуясь небольшими группками, чавкали размытой землей и увлеченно переговаривались. Яна намеренно решила не сообщать многим, чтобы избежать паломничества универовских зевак, хотя новость и без нее за пару
Яна хмуро наблюдала за подтягивающимися все новыми и новыми притворно-кислыми физиономиями, теми же самыми, которые только недавно жадно шушукались и ржали у них за спинами. Ее буквально корежило от бешенства. В какой-то момент она заметила мелькающий то тут, то там в серых кучках огромный ярко-красный букет роз. Она напряглась. Кто-то ходил кругами и все никак не решался подойти.
Яна поняла, кто это и ринулась по направлению к букету, как бык к мулете.
– Что ты здесь делаешь, черт побери?!!! Как ты только посмел притащиться сюда, убийца?! Забирай свои сраные цветы и проваливай!
– Яна… Пожалуйста…
– Гнида! – она с остервенением схватила Марика за грудки, - Убери отсюда свою шакалью морду. Имей уважение хотя бы сейчас!
Он стоял под дождем без зонта, жалкий, потерянный и забито смотрел на нее униженным, молящим взглядом, как загнанное животное.
– Ты не слышишь меня, Марик?! Убирайся! Здесь тебе не место.
– Я тоже любил ее.
– Ты предал ее!!! Она доверяла тебе, как никому. У нее никого не было. А ты подставил ей подножку. Ты отвернулся от нее в такой момент! Думаешь, Габарай ее убил? Нет, это все ты! Она все смогла перенести, только не твое предательство!
Он зажмурился.
– Яна… Пощади.
– Решил облегчить свою совесть? Убирайся, ты не достоин здесь быть.
– Позволь мне только попрощаться с ней. Пожалуйста.
Она стояла перед ним прямая и неумолимая.
– Ты не подойдешь туда, Марик. Только через мой труп.
– Яна… Хочешь, я на колени встану? Ну не добивай меня! Да, я – лох, я - гнида…
– С этим трудно поспорить.
Он потоптался, безобразно всхлипнул и протянул ей букет.
– На… Хотя бы цветы мои…
Яна долго с отвращением рассматривала его лицо, несчастное, с бороздами долгих терзаний, с набрякшими красными веками, с заискивающими глазами.
– Нет, - она оттолкнула его руку – Инге было бы противно видеть все это!
Марик отвернулся, швырнул букет в грязь, свесил голову и, спотыкаясь, побрел
Фальшиво забряцал оркестр, кто-то привычно зарыдал в голос о ее красоте и молодости. Несколько голосов дружно подхватили.
– Ну вот, - услышал он рядом леденяще-спокойный голос, - Два дня назад ее поливали на каждом шагу, а теперь все убиваются. И ты, я смотрю, не отстаешь.
Марик обернулся. Серьезное, хладнокровное лицо без малейшего признака слез. Аккуратно подведенные зеленые глаза. Собранные волосы, перекрашенные в жуткий блонд под капюшоном.
– Марина…
– Что ты мокнешь? Иди под зонтик, - так же бесстрастно произнесла она, шагнула к нему и уединилась с ним под просторным зонтом.
– Господи, Марина… - сбивчиво запричитал он, - Поверить не могу… Как это могло случиться! Яна меня не пустила… Сказала, что это я виноват…
Марина поморщилась.
– Слушай ее поменьше. У Яны белая горячка.
– Инга! Инга! – Марик тут же уткнулся лицом в ее плечо. Марина терпеливо
стала гладить его по волосам, ожидая конца этих излияний.
– Я хотел увидеть ее, попрощаться…
– Оно тебе надо?
Марик удивленно оторвался от нее.
– Конечно.
– Ну, придешь в другой день, не облезешь. Зачем зря девчонку нервировать.
– Марина! Я такое ничтожество! Я так виноват перед ней… Перед вами обеими!
– Ну, хватит уже! – раздраженно отмахнулась она, - что толку теперь ныть?
– Я убил ее.
– Ты??? – Марина хохотнула – Мне можешь этого не рассказывать. У тебя кишка тонка, Марик.
– Я не знаю, как… Он… Я… Он мне такого наговорил! И как наговорил! Ты бы слышала!
Она устало кивнула.
– Знаю. Габарай всех отымел. И тебя тоже.
– Марина! – заверещал он и закрыл лицо руками, - Он – дьявол! Он не человек, он – черт! Он – тварь сранная! Я не знаю, как он это делает! Я ненавижу его! Я его убью!
Марик стиснул кулаки до белизны в костяшках. Губы его тряслись, глаза налились кровью.
– Я убью его, клянусь! Он все пожирает, все топчет, сука. Все на своем пути! Я ему выгрызу печень, глаза вырву!
Марина слушала его внимательно, но безразлично, казалось, еле подавляя зевок.