Солнце Запада
Шрифт:
– Между вами было что-то? – неожиданно спросил ее Колосов.
– О чем ты?!
– Нина, это не мое дело, но я ведь вижу… Насте я ничего не скажу…
– Ну, в общем, я… – после короткой паузы ответила Нина, – я делала попытки. Но ты ведь меня знаешь… Просто мне было интересно, что он за человек. Вот именно тогда я и поняла, что он лжет всем.
– Я поговорю со знакомыми, – кивнул Колосов. – Пока меня не будет, о нем наведут справки.
Нина слегка поморщилась от досады:
– Мне нужно было сделать это шесть лет назад.
– Интересно,
– Саша, не думай об этом, – Нина взяла его за руку.
– Я съезжу к ней, – сказал он.
– Это бесполезно. Сейчас Настя ни тебя, ни меня на порог не пустит, – покачала головой Нина. – Думаешь, почему я здесь? Она меня выпроводила.
– Господи, – Колосов с силой растер лицо. – За что мне это?! Почему я не полюбил женщину без тараканов в голове? Я никому не говорил этого, Нина. Но я только мучаюсь с ней и не чувствую отклика.
– Я знаю, – кивнула Нина. – Хотя мне казалось, что ты стреножишь ее.
– Я не понимаю, что делаю не так? Она как заговоренная.
– Дело не в тебе, Саша, – усмехнулась Нина. – Все это время она ждала его.
– Тебе нужно подстричься, – улыбнулась Настя, когда Плетнев вышел из ванной. – Но уже намного лучше, Сережа. Намного лучше. Хотя знаешь, длинные волосы тебе тоже идут. – Она подошла к нему и провела рукой по его влажным волосам. – Идем завтракать.
Но не успели они сесть за стол, как зазвонил мобильный Насти. Она взяла его и слегка поморщилась:
– Да, Саша?
– Настя, я все знаю.
– И что?
– Я сейчас приеду.
– Не нужно. Помощь мне не требуется.
– Настя…
Но она уже выключила телефон.
– Не обращай внимания, – улыбнулась она. – Почему ты не ешь?! Может быть, ты выпить хочешь?
– Я не пью, – отказался Плетнев.
– А раньше ты любил хорошее вино, – улыбнулась Настя. – Помнишь, во Франции мы попали на фестиваль молодого вина?! Напились! Но никто этому не удивился. Говорили: «Вот русские, они так любят вино!» И нас с тобой всё угощали и угощали… Разве ты не помнишь этого?..
Она оторвала от кисти винограда несколько ягод и уже задумчиво посмотрела на него.
– Ты похудел. Сейчас тебе нужно только есть и спать… Ну, кто там еще?! – с досадой спросила она, услышав зуммер радиотелефона. Улыбнулась Плетневу ободряюще и вышла с кухни.
– Мама! – услышала она в трубке голос Дашеньки. – Мама, приезжай!
– Дашенька, солнышко мое, здравствуй! Дашенька, я пока не могу приехать. Но как только освобожусь, сразу приеду. Ты что сейчас делаешь, солнышко мое? Максим рядом?
– Нет, он гуляет!
– А бабушка? Бабушка рядом с тобой?
– Да!
– Здравствуй, Настя, – раздался в трубке голос Ираиды Михайловны, ее мамы.
– Мам, я постараюсь сегодня приехать, но не знаю, получится или нет?..
– Настенька, ты хотя бы понимаешь, во что ты снова впутываешься? Неужели тебе не хватило одного раза?..
– Значит, Нина уже всех обзвонила? – как бы про себя произнесла Настя. –
– Мы волнуемся за тебя, дочка.
– Мам, ты всегда меня понимала. Поймешь и сейчас, – после короткого молчания отозвалась Настя.
– Настенька, Настенька, подумай о детях… – начала было Ираида Михайловна.
Но дочь оборвала ее:
– Мама, зачем ты так?.. Ты же знаешь, я всегда чувствовала, что найду его. И я все помню, мама! Когда Сережа был рядом, я чувствовала себя счастливой, чувствовала себя любимой. Мне было так хорошо! А когда он пропал, я рухнула в какую-то бездну, где бесы вокруг костров скачут… Разве это жизнь, мама? Ведь я помню совсем другую жизнь…
– Дочка, я не знаю, что тебе еще сказать, – с болью в голосе произнесла Ираида Михайловна. – Но нам с тобой нужно поговорить. Как только ты успокоишься, обязательно приезжай. И дети тебя ждут. И будь осторожна, дочка. А вдруг Нина не напрасно волнуется?
– Мама, не о чем беспокоиться! Не о чем! Я позвоню тебе позже. – Настя положила трубку на журнальный столик и судорожно перевела дыхание.
Волнение ее родных и близких можно было понять. Но в этот момент их навязчивая забота только раздражала ее. Чтобы немного успокоиться, она подошла к зеркалу и принялась поправлять прическу и макияж, какой-то задней мыслью понимая, что все еще привлекательна, и той же мыслью чувствуя волну возбуждения от близости по-настоящему любимого человека. Сейчас утренние мысли и переживания казались не просто незначительными, они были для нее смешны.
– А вот и я! – улыбнулась она, вернувшись на кухню. – Сережа, ну что же ты?! Ты к еде не притронулся. – Она обняла его и уткнулась в волосы. – Господи, от тебя и пахнет как прежде… Любимый ты мой, ну не пугай ты меня… Скажи хоть слово, хотя бы одно знакомое слово… Ты такую страшную игру придумал себе…
– Все очень вкусно, – негромко произнес Плетнев. – Но я на самом деле не голоден. И я не хочу стеснять вас.
– Милый ты мой. Неужели ты думаешь, что я отпущу тебя? Нет, этот путь мы пройдем вместе. Я покажу тебя лучшим врачам! Ведь мы так любили друг друга. Ты не помнишь, но нам завидовали. Как нам завидовали другие!.. Сереженька, когда ты пропал, жизнь моя опустела и только тогда я поняла, как трудно найти родного человека. И то, что я чувствую сейчас, не описать никакими словами!.. Неужели ты думаешь, что я отпущу тебя?.. Отпущу, чтобы снова оказаться одной… – в ее глазах блеснули слезы.
– Но я не тот, кого вы искали, – покачал головой Плетнев. – Я знаю, что я не тот, – перед его глазами стремительной лентой пронеслись воспоминания последних месяцев. – И я вас не помню… совсем…
Настя медленно выпустила его из объятия и вернулась на свое место. Какое-то время они молча сидели друг против друга. Настя смотрела на Плетнева, а тот сидел, опустив голову. И в эту минуту Настя испытывала какое-то странное чувство, словно находится во сне, вместе с тем понимая, что это все же не сон, а видения какой-то другой, параллельной жизни.