Солнечная лотерея (сборник)
Шрифт:
Сходство с Тетраграмматоном просто поразительное! Макфиф явно не смог расстаться со своими затаенными страхами.
– Что это? – потрясенно спросил Лоуз. – Во что это он превратился?
– Ой, что–то мне нехорошо… – нелепо звучно и полновесно произнес Макфиф. – Надо бы принять бром…
Нескладные фигуры работяг опустили винтовки. Дрожа и благоговея, они глазели на Макфифа разинув рты.
– Товарищ комиссар, – пробормотал один из них. – Мы не узнали вас.
Болезненно поморщившись, Макфиф повернулся к Гамильтону.
– Дураки проклятые! –
– О, что я вижу… – ухмыльнулся Джек. – Разрази меня гром, если это не Святой Папаша собственной персоной?
Благородные уста Макфифа зашевелились, но звук почему–то отсутствовал.
– Теперь ясно, – скривился Гамильтон, – почему тогда, на зонтике, Тетраграмматон так тебя разглядывал… Понятно, почему ты чуть не свихнулся! И болячками ты запаршивел не зря.
Макфиф ответил не сразу:
– Я растерялся. Знаешь, не очень–то верилось, что увижу Его там. Казалось, мол, все это шарлатанство и выдумки.
– Чарли! – Джек чуть не взвыл от восторга. – Ты же коммуняка!
– Да, – тяжко выдохнул Макфиф. – Это так.
– И давно?
– С Великой депрессии.
– Какого черта? Маленького братика застрелили агенты ФБР?
– Нет. Просто голод, безработица и отчаяние…
– Вообще–то, ты парень неплохой, – примирительно заметил Джек. – Но душа у тебя вся изодрана. Ты безумец покруче мисс Рейсс. Ты еще больший жлоб и зануда, чем миссис Притчет. В суевериях и предрассудках ты переплюнешь даже Сильвестра. В тебе дерьма гораздо больше, чем у всех предыдущих психов. А так – ты в полном порядке.
– Нет смысла выслушивать эту ахинею! – величественно объявило божество.
– И вдобавок ко всему ты порядочная мразь. Отвратительный, бессовестный лжец, властолюбивый мошенник… и редкостная сволочь. Как ты мог поступить так с Маршей? Как ты мог устроить такую подлость?
Помедлив, сиятельная фигура ответила:
– Как говорится, цель оправдывает средства.
– Еще один дешевый лозунг…
– Люди вроде твоей жены опасны.
– Почему? – искренне удивился Джек.
– Они никому не отдают предпочтения. Они только заигрывают со всеми. Стоит лишь повернуться к ним спиной…
– И поэтому вы их уничтожаете! Отдаете на растерзание невменяемым фанатикам.
– Фанатики нам близки и понятны, – ответствовал Макфиф. – А вот твоя жена – нет. Она подписывает партийные воззвания и в то же время читает «Чикаго трибюн». Людям, подобным ей, чужды жесткая дисциплина и самоконтроль. Они больны индивидуализмом. Заражены слюнявой романтикой и примитивной этикой. Они не способны беспрекословно подчиняться авторитету. А это переворачивает все с ног на голову. На таком фундаменте ничего не построишь.
– Макфиф, – сказал Джек, – прости меня.
– За что?
– За то, что я собираюсь сделать. Хотя это, конечно, безнадежно. Ну и пусть! Все равно я вышибу из тебя дух!
С этими словами он бросился на Макфифа. У монстра мгновенно напряглись мощные мускулы. Схватка вышла, увы, слишком неравной: Джек не мог даже как следует
Зажмурив глаза, Джек изо всех сил обхватил Макфифа. Весь залитый кровью из рассеченного лба, потеряв большую часть зубов, он крепко вцепился в чудовище. Повис на нем, как истерзанная крыса, даже в предсмертной агонии не разжимающая челюстей. Им овладело почти религиозное неистовство: он впился в Макфифа в экстазе отвращения и ненависти. Он остервенело колотил божество головой о стену. Железные пальцы врага, казалось, вот–вот разорвут его на кусочки, словно старую газету, но Джек не отпускал гада.
Все закончилось так же быстро, как и началось. Яростный приступ сгинул, как пустой выхлоп, как холостой выстрел. Лоуз валялся на полу с проломленным черепом, неподалеку от смятой фигурки Марши. Сам Джек кое–как еще держался на ногах. Но вот поднялись винтовочные приклады… Значит, время пришло.
– Давай, смелее! – подбодрил он убийц. – Это ничего не меняет. Даже если порвете нас на клочки. Даже если построите из наших тел баррикады или сотрете в порошок! Марша ни в чем не виновата – и это главное…
Жестокий удар швырнул Джека на пол. От страшной боли тело скрючилось в уродливую загогулину. Один из пролетариев пнул Джека в пах, другой стал методично крушить ему ребра. В кровавом тумане массивное тело вождя исчезло. Из клубящейся темноты возникали и тут же пропадали фигуры вооруженных боевиков. Хрипя, харкая горячей, липкой слюной, Джек встал на четвереньки. Сквозь красную пелену ненависти, отчаяния и боли, сквозь жесткую корку запоздалого раскаяния пробивалась, как острие шпаги, только одна мысль – разыскать и придушить Макфифа.
Крики, команды, стоны… Удары прикладами в голову и в ребра. Он дрожал, слабо отмахивался скользкими от крови ладонями… Заметив чье–то неподвижное тело, Джек пополз туда.
– Оставьте, пусть подыхает… – прокаркал грубый голос.
Джек уже не обращал внимания на побои, он на ощупь искал Макфифа. Но неподвижное тело оказалось не комиссаром, а всего лишь несчастной Джоан Рейсс.
После долгой отчаянной возни он все–таки наткнулся на Чарли. Пошарил в груде мусора что–нибудь поувесистее. Вот! Осколок кирпича… и хлесткий удар ногой отшвырнул Джека далеко в сторону. Враг снова ускользнул, пропал в хаосе свалки и медленно оседающей завесы пепла.
Реальность опять сдвинулась. Вновь проступили искореженные потроха «Мегатрона» и медленно ползущие силуэты спасателей.
Справа от Гамильтона неподвижно лежала его жена; одежда на ней обгорела. Одна рука неестественно вывернута за спину. Марша казалась беззащитным зверьком, брошенным безжалостной рукой на почерневший бетон. Чуть дальше распростерся Макфиф. Гамильтон, превозмогая боль, судорожно пополз к нему. На полпути его остановили спасатели и попытались уложить на носилки. Почти теряя сознание, не в силах вымолвить ни слова, но все еще движимый страстным порывом, Гамильтон оттолкнул спасателей и со стоном сел.