Солнечная лотерея (сборник)

Дик Филип Киндред

– Боже мой, – произнес Кассик, разглядывая шахматный столик, электробритву, подтяжки и календарь с изображением красивой девушки. На туалетном столике лежала книга Джеймса Джойса «Улисс».

– Но ведь они мутанты. Они стали такими из–за войны?

– Нет, – ответил Рафферти, – это мои дети.

– Вы хотите сказать, фигурально?

– Нет, буквально. Зародыши были взяты из матки моей жены и помещены в искусственную среду. Я породил каждого из них, мы с женой их родители.

– Но все–таки, – тихо сказал Кассик, – они же настоящие мутанты.

– Конечно. Я работал над ними более тридцати лет в соответствии с нашей программой. Мы многому научились… К сожалению, большинство первоначальных опытов закончилось смертью.

– Сколько их всего?

–

Всего было сорок. Остались живы лишь восемь. Семеро живут в Убежище, а один, еще ребенок, в отдельном инкубаторе. Работа тонкая, деликатная, взять нужную информацию неоткуда. – Маленький доктор говорил, не повышая голоса, он только перечислял факты. Он гордился своей работой, но в его словах не было и тени хвастовства.

– Искусственно выращенные мутанты… – Кассик прошелся по тесной комнатке. – Так вот почему у них все общее.

– Вы, наверное, видели нечто подобное во время войны?

– Бывало.

– Ну тогда вас не удивишь. Это можно понять не сразу. Конечно, тут есть, я полагаю, что–то слегка забавное. Некоторые мои коллеги сначала просто смеялись. Они такие маленькие, они такие хрупкие, они так смешно хмурят брови, когда их что–то беспокоит. Очень похоже на меня. И они трудятся в своем Убежище, они спорят, что–то обсуждают и дерутся, нервничают, занимаются любовью. Все как у людей. Убежище – это их мир, в котором они составляют органичное человеческое общество.

– Но зачем все это, для чего? – спросил Кассик. Он уже смутно догадывался, для чего именно, но хотел услышать об этом прямо от автора проекта. – Если они не способны жить вне Убежища, в условиях Земли…

– Вот–вот, – сказал Рафферти как о чем–то само собой разумеющемся. – Они не предназначены для жизни на Земле. Предполагается, что они станут жить на Венере. Мы пытались вырастить группу для жизни на Марсе, но ничего из этого не вышло. Марс и Земля – слишком разные планеты, а вот Венера чуточку похожа. Это Убежище, этот миниатюрный мир, по своим условиям – точное повторение условий, которые наши разведчики обнаружили на Венере.

Глава 12

Когда они вышли из миниатюрного здания, доктор Рафферти присел и поднял одну из губок, во множестве произраставших в Убежище.

– Она искусственная. Но на Венере существуют настоящие губки, во всем подобные этим. Несколько штук доставили на Землю, и наши люди смогли сделать по ним модели.

– А почему просто не посадили. Настоящие здесь не растут?

– Я вам объясню почему, но только попозже.

Выпрямившись, он повел Кассика к маленькому озерцу.

– Эти тоже ненастоящие. – И он вытащил из воды извивающееся, как змея, существо, отчаянно бьющее короткими толстыми ножками. Рафферти быстро открутил ему голову, и существо перестало извиваться.

– Механическая игрушка. Видите проводку? Но опять же точная модель одного из представителей фауны Венеры. – Он привернул голову обратно, и ящерица снова принялась отчаянно сопротивляться. Рафферти бросил ее обратно в воду, и она с довольным видом юркнула в глубину.

– А вон те горы, – показал Кассик, – на том заднике, тоже срисованы с венерианского пейзажа?

– Совершенно верно. – Рафферти оживился. – Можно подойти поближе, если хотите. Они любят свои горы.

По мере того как они вдвоем переходили от скалы к скале, Рафферти продолжал свои объяснения.

– Это Убежище не только среда их обитания, но вдобавок еще и школа. Оно призвано приспособить их к жизни во внеземной среде. Когда они попадут на Венеру, они уже будут готовы жить в ее условиях – по крайней мере, мы сделаем все, что в наших силах. Возможно, кто–то из них умрет – скажем, на них вредно подействует перемена обстановки. Но в конце концов, без ошибок ничего не бывает; мы сделали все, что могли, чтобы создать точно такие же условия, как и там, хотя, конечно, могут быть некоторые отклонения.

– Подождите, – перебил Кассик, – они–то сами что, тоже смоделированы по образцу гуманоидных форм Венеры?

– Нет, конечно, – ответил

Рафферти, – это не имитация уже имеющихся форм, это совершенно новые существа. Эти существа созданы по принципу совокупного изменения всех свойств человеческого зародыша: мы подвергали их воздействию внеземных условий существования… а точнее, воздействию по всей шкале условий, существующих на Венере. Это чрезвычайно сложный процесс, и мы потерпели много неудач. Как только рождался ребенок с измененными свойствами, его тут же помещали в инкубатор, внутри которого были созданы условия, существующие на Венере. Другими словами, каждый зародыш с уже измененным строением подвергался воздействию непрерывно, включая и послеродовую жизнь. Как вы понимаете, человек не может жить в условиях Венеры, любые попытки колонизировать ее обречены. Федправ пытался это сделать, но безуспешно. А вот если внести в организм определенные физические изменения, колония землян с измененными свойствами вполне способна выжить на Венере. Если нам удастся соорудить особые шлюзы с промежуточными условиями жизни… организм постепенно привыкал бы… то есть я говорю об акклиматизации, понимаете? Точнее, об адаптации. Со временем в организмах потомства под воздействием внешних условий произошла бы мутация, а нам именно это и нужно. И постепенно в последующих поколениях сформировался бы устойчивый, способный к выживанию тип человеческого организма. Конечно, многие погибнут, но немало и выживет. И в результате мы получим квазичеловеческий вид существ, физически хотя и отличающийся от нас, однако вполне гуманоидного, родственного нам типа. Собственно, это будут такие же люди, только приспособленные к жизни на Венере.

– Понятно, – сказал Кассик. – Это люди из Федправа так придумали.

– Совершенно верно. Нам не найти другой такой планеты, как наша, с такими же условиями жизни, – одинаковых планет не бывает. И боже мой, нам просто повезло, что поблизости оказалась Венера, у которой такая же плотность атмосферы, близкая сила тяжести, влажность, температурный режим. Само собой, нам эти условия покажутся сущим адом. Но не так уж много нужно, чтобы Рай превратился в Ад: поднять температуру всего на десять градусов и увеличить влажность всего на один процент. – Сбив ногой растущий на камне лишайник, Рафферти продолжил: – Нам понадобилась бы тысяча лет, чтобы достичь этой цели другим каким–нибудь способом. А потом бесчисленное количество транспортов с питанием для колонии поселенцев. Люди мерли бы как мухи. Были бы несчастны. Природа может позволить себе такое, но мы нет. Народу это бы не понравилось.

– Да, – сказал Кассик, – я это уже видел.

– А результат неизбежно оказался бы точно таким же. Но готовы ли мы к таким потерям? Я так думаю, что в конце концов мы отказались бы от этой затеи. Не захотели бы жертвовать на нее тысячи жизней, не зная, что из всего этого получится. А все потому, что в конечном счете не мы хотим приспосабливаться к жизни, к условиям другой планеты, а наоборот, мы бы хотели эти условия приспособить к себе. Даже если бы мы отыскали где–нибудь вторую Землю, нам бы этого было мало. А вот в этом нашем проекте заложены семена большого будущего. Если у нас все получится, если мутанты выживут на Венере, мы станем совершенствовать наш проект. Мы станем производить мутантов и для других планет, где условия жизни еще более жесткие. И в конце концов мы заселим всю Вселенную – мы сможем жить в любых условиях. Если у нас все получится, мы завоюем весь мир. Человеческий род уже никто не сможет уничтожить. Вот это Убежище, этот замкнутый мирок кому–то может показаться чем–то надуманным. Но своей работой я попытался ускорить естественную эволюцию. Я попытался упорядочить ее, исключить случайности, потери, привести ее к какой–то разумной цели. Не землян мы станем посылать на Венеру, а венериан. Когда они окажутся там, их встретит не чуждый и враждебный мир, но мир, который является их собственным, мир, который они хорошо знают. Они найдут там более совершенное воплощение того самого мира, с которым познакомились и к которому привыкли здесь.