Солнечный листопад - 2(ч.7, ч.8)
Шрифт:
И вот, мы на самой вершине. Крис не соврала. Город и правда был как на ладони. Змейка реки, перечеркнутая многочисленными мостами, тянулась от края от края, прорезая лабиринт домов, высоток и выделяющихся сразу достопримечательностей. Я указывала пальцем, Крис рассказывала.
Казалось, что на вышине мы замерли. Все замерло. Сейчас я представляла себя птицей, одной из чаек, пролетающих мимо. Свободно парящей над всем этим великолепием. Над Лондоном, шумным, большим, неспешным... И таким прекрасным. В груди стало легко-легко, а кислород напрочь перекрыл подкативший к горлу комок.
Город раскрыл объятия, гостеприимно принимая в себя еще одну чужачку. А она отдала ему частичку своей души в обмен на такое теплое, почти отеческое радушие.
В этот миг я поняла,
Первым делом, как мы вышли из этого треклятого метро - какая же я дура была, что так легко согласилась спуститься в это подземелье!
– я крепко прислонилась спиной к стене, запрокинула голову, радуясь небу и пыталась унять дрожащие ноги. А Крис стояла рядом, а прощу прощения, сгибалась рядом от хохота и натужно вспоминала наши "приключения". Да если бы я знала, что меня там ждет, ни за что, ни за какие коврижки и все сокровища мира в метро не сунулась! Резко возросшая плотность толпы - это ладно. Компенсировалась новыми впечатлениями от посещения нового места. Приятный голос, раздающийся из динамиков... Но едва мы спустились глубже... Еще издалека я расслышала гул, показавшийся громковатым. Но я не знала, что эта громкость - одна восемнадцатая, нет - тридцатая от настоящей громкости несущейся электрички. Да я думала, что у меня барабанные перепонки лопнули - после того, как вагон замер и раскрылись двери, я не слышала ни-че-го. А когда меня втащили внутрь и поезд тронулся? Я думала, что одно из двух: или я сейчас умираю от разрыва сердца или ложусь на пол, скрючиваюсь в позу эмбриона, и надрывно, на одной ноте вою. Не сделала ни того, ни того. Меня ловка усадили на одно из свободных мест и всю дорогу, показавшуюся, вечностью, крепко держали за руку. А я сидела, впав в ступор и выпучив глаза... что сейчас активно демонстрировала Крис, развлекая прохожих и себя.
Я махнула на ее рукой, с трудом отлипла от стенки и устояла на ногах и обиженно пошла прочь... Хотела пойди. Развернувшись, я увидела тауэрский мост, и замерла, как-то забыв про обиду.
– Нравится?
– я не заметила, когда прекратила веселиться Крис и подошла ближе. Я согласилась.
– Пошли?
– И она еще спрашивает?!
Пока мы шли, Крис опять снабдила меня кусочком информации о мосте.
Построили его из-за того, что Лондонский мост, он виднеется в стороне, стал излишне перегруженным и шатким, суда не могли нормально пройти под ним, подолгу стояли, ожидая еще и места в гавани. Как выразилась девушка: можно было по палубам как по дороге пройтись. И вот тогда один архитектор разработал проект разводного моста, который гармонировал с архитектурой Тауэра. Вдохновился этот архитектор поездками по Нидерландам - там много подобных разводных мостов. Я спросила, а для чего там наверху, между двумя башенками, мост? Там кто-то ходит? Оказалось - да. Это пешеходная зона, люди поднимаются по лифтам, что располагаются в башенках и переходят дорогу, когда мост разводится.
Когда мы подошли вплотную, я обнаружила опять же толпы... к которым мы присоединились. Все равно мы ожидали одного и того же - когда мост разведут. Крис сказала, что я это обязательно должна увидеть. И ждали мы не так уж и много. Послышался многоголосый восклик - я тогда любовалась самим Тауэром, оставившим двоякое впечатление. Признаюсь, я думала, что он будет... величественнее, что ли. Те таким угнетающим и серым. И я повернулась обратно, чтобы застать то, что все так долго ждали. Раздался довольно громкий сигнал, несколько последних машин и один двухэтажный лиловый автобус съехали с моста. Пара тройка секунд и огромные створки моста, медленно и величественно стали подниматься...
После мы прошли туда и обратно по самому мосту. Поднялись на самый верх и посмотрели с высоты на Лондон. Правда, высота точно не была такой, как с колеса обозрения, но все-таки. Ветер там был довольно холодный и пришлось снова надеть куртки, которые не так давно сняли мы обе. Крис
– Крис, почему ты со мной так возишься?
– В голове щелкнуло и я решила озвучить кое-какую догадку. Все же совсем глупой я не была.
– Тебе Леша что-то пообещал?
Девушка оперлась о крашенные голубым перила и не стала ни юлить, ни отпираться.
– Он как его папочка: все слабости видит и играет на них. Лекс знал, что я уже шесть раз пыталась попасть в Кембридж, ведь я всегда, всю жизнь мечтала об этом! И сказал, что я попаду туда, если поживу с месяц в его доме и буду тебя развлекать, возя туда, куда ты захочешь.
– Она несильно стукнулась кулаком по перилам, воскликнула: - Да я ради этого готова хоть крокодила на веревочке выгуливать! Ой...
– Крис поймала мой взгляд и приложила ладонь ко рту. Конечно, стоило бы обидеться за сравнение, пусть и очень косвенное, с крокодилом, но вот с чего-то не хотелось. Хотелось смеяться.
– Надеюсь, я не похожа на крокодила?
– полюбопытствовала, едва сдерживая смех. Но безуспешно, Крис все же разглядела мое веселье: губы ее тоже разъехались в улыбке.
– Абсолютно, - серьезно ответила она, лучше меня сохраняя спокойствие голоса, хоть у самой в глазах разгоралось веселье.
– Хотя бы потому что ты не зеленая.
Я не выдержала и прыснула, и она вслед за мной. Наверху, на удивление, никого, кроме нас не было, так что не перед кем стесняться и некому осуждающе посмотреть, покачать головой, смотря на двух покатывающих со смеху девушек. Что-то пробило...
– Ты забавная, - авторитетным тоном, отсмеявшись, заявила Крис, на что я удивилась. Я - и забавная? Но переспрашивать не стала, девушка резко задумалась и забормотала: Соня... Со-оня-я...Ты любишь поспать?
– Вопрос не застал меня врасплох только потому что я была готова к еще каким-нибудь неожиданностям.
– А кто не любит?
Девушка кивнула сама себе и объявила:
– Ок! Значит, и прозвища не нужно придумывать - будешь просто Соней.
– И пояснила: -Я всем друзьям и знакомым прозвища даю. Кто-то ругается, кто-то мирится и послушно отзывается.
– А Леше ты какое придумала?
– поинтересовалась. Интересно же узнать еще что-то о его прошлом.
Крис развернулась, упершись уже спиной об ограду и, выгнув бровь, спросила в ответ:
– Давно уже хочу спросить - почему ты его Лешей называешь, если парня Алексом зовут? Уж если на русский лад переводить, то Сашей бы звала... Раньше Лекса Кудрявым называли, с моей подачи. Когда мы познакомились, у него как раз волосы довольно длинные были, а когда они длинные, то смешно кудрявятся.
– Да уж, помню, помню, замечательные кудряшки, которые не так давно безжалостно обстриг.
– А потом...
– Голос девушки понизился, стал немного отстраненным, и из-за этого эмоции в нем стало совершенно не разобрать.
– Потом он стал Rage. Ярость.
– И уже привычно, без перехода и без шанса что-либо вставить, говорила дальше прежним задорным тоном, указав на себя пальцем.
– А мое прозвище - Тиль! Его мне дал братец Лекса, я не согласна была, но кто меня спрашивал! Прозвище быстро разлетелось, все стали меня звать так, я смирилась, привыкла, и теперь с большей охотой откликаюсь на Тиль, а не на собственное имя. Так что зови меня так. Ок?
– Хорошо!
– легко согласилась.
И все же, кажется или нет, что я слышала раньше это прозвище Леши?
Потом мы сели на автобус, специально по моей просьбе выбрав красный, доехали и прошлись по улице Пикадилли. Она довольно короткая, минут сорок хода от начала и до конца, но зато она запоминалась. Дома с такой различной и одновременно схожей архитектурой, шумная и привычно уже многолюдная. Трафальгарская площадь, где мы пообедали в одной из кафешек с видом на саму площадь с высокой колонной, на вершине которой застыла фигура человека - адмирала Нельсона, и ее фонтанами, пока не заработавшими. А уж сколько там было голубей...