Солнечный листопад - 2(ч.7, ч.8)
Шрифт:
– Доброе. Садись за стол.
Я так к ней привыкла, что воспринимала Марту как добрую и понимающую тетушку, готовую накормить, напоить, выслушать и дать совет. Только на первый взгляд она оказалась такой странной и любящей неожиданно исчезать после того, как наготовит. На самом деле... в ней крылось много всего. Удивительная, чудесная женщина. Она немного рассказывала о себе, но и малости хватило, чтобы сделать такой вывод. Сроднилась я с ней. Очень.
Я придвинула поближе свой завтрак. Тут Марта была консервативной - на завтрак только яичница с беконом. Да я и не возражала. Вкусно же! Особенно для студента, этих завтраков лишенного... бывало из-за лени, а бывало просто из-за нехватки времени. Покосилась на пустовавший рядом стул.
– А вы не знаете, куда Крис пропала?
Просто так она завтраки не пропускает. А вчера даже не предупредила, что опять куда-то исчезает, коза! Хотя... и не нужно, все равно знаю только одно место, куда она порой уезжает "по делам". И Марта, сама
– Уехала. Сказала - по делам, и просила передать, что вернется к обеду, и чтобы ты никуда не уходила.
Пожала плечами и подцепила вилкой кусок мяса. Вот же, запомнила мой поход в ближайшую рощу, в которой умудрилась заблудиться и выйти в совершенно незнакомом и лишенном людей месте. Меня тогда только вечером нашли, усилиями жителей - у Марты, оказалось, полгородка в знакомых и родственниках - Амершема. А я всего лишь от скуки решила прогуляться и проверить: растут ли тут грибы, и если да, то какие?.. Все, нагулялась, испытала незабываемые ощущение, осознала ошибку, и больше проверять не рвусь.
Интересно, а зачем я ей понадобилась? Вроде как все, какие только были в Лондоне, памятники, музеи и просто достопримечательности мы обошли... Помнила я, на удивление, все, если память, конечно, поднапрячь. Особенно запомнился день, когда мы гуляли по Оксфорд-стрит, тратя - с подачи Тиль - деньги с выданной Лешей карточки на разные тряпки, на цену которых лучше было закрывать глаза. Для душевного спокойствия. И когда после всего, уставшие и замотанные, особенно я, нагруженные с головой теми маленькими и большими пакетиками, пошли в Чайнатаун, узкие улочки которого были весьма и весьма забиты, и отнюдь не китайцами. Лондонцы любили бывать здесь, острая пища им нравилась... как и мне. Британская кухня, о которой я могла судить только из готовки Марты, казалась мне пресноватой. Леша довольно часто спрашивал, как бы невзначай, как мне город, понравилось ли? Ответ был заготовлен один - понравилось, и я активно расхваливала Тиль, вдохновенно подслушивающую за дверью. Вот сто процентов уверена, что так она и делала! Знаю я ее.
Поблагодарив, вымыла за собой посуду и пошла гулять по саду, прежде переодевшись. Взгляд наткнулся на горделиво стоящую на тумбе пузатую пивную кружку. Вот сколько раз убирала ее, прятала, так Тиль вечно находила и ставила обратно, говоря, что не нужно стесняться своих подвигов. Кружечка эта ненавистная привезена с Ирландии, со Дня Святого Патрика, покровителя той веселой страны. По крайней мере, именно с весельем, литрами эля и пива, темнотой и танцами, связана у меня Ирландия. Активатором отметить этот праздник на его родине была Тиль - а кто же еще? И даже сумела вытянуть за уши Лешу, который хотел привычно посидеть в кабинете и выходные. Как ей это удалось, кто знает, но факт оставался фактом - Леша, а так же еще вагон друзей Тиль, узнавшей что поездка будет - для нее - бесплатной и позвавшей всех. "Все" радостно согласились и нагрянули толпой - хорошо хоть на своих колесах - утрецом семнадцатого марта, в день праздника. В доме сразу стало ощутимо теснее. Чудесное слово халява... не думаю, что оно есть в обороте у британцев, но чуют они халяву не хуже русских. Я, немного прифигевшая, насчитала шестнадцать человек, и то это не все были - где-то с треть сидела в машинах. Добираться было решено на самолете, билеты заказаны заранее все той же предусмотрительной затейницей Тиль.
Перелет прошел спокойно, приземлились удачно и сразу же, как вышли за двери аэропорта, нас накрыла непередаваемая атмосфера праздника. Словив такси, отправились в какой-то лес близ больших холмов - единственный ориентир, названия того поселка я не знала, но знала Тиль, и это главное. Доехали, поставили несколько палаток у леса, и отправились вливаться в толпы празднующих. Задорная ирландская музыка, весело галдящий народ, палаток с разнообразной снедью и всякими мелочами было как грибов после дождя. На крытом помосте крикливый ведущий устраивал конкурсы, в которых активно принимали участие. Мне вручили кружку, явственно пахнущую спиртным и медом, сказав, что без выпивки праздник - не праздник. Я упиралась, но... но. Первые три кружки я еще помню, а вот что потом... как будто пыльным мешком по темечку стукнули. Неясные образы, крики и смех, с редкими вкраплениями бессвязных мыслей и неожиданно вспыхивающих желаний. Я не помнила остаток вечера, но нашлись добрые люди, решившие мне напомнить. Тиль. Могли еще и ее друзья, имена которых я попыталась запомнить, но бросила. А так же еще чуть ли не половина присутствующих на празднике. Я сумела отличиться.
После того, как я перестала что-либо соображать, я исчезла из виду у своей компании. Меня начали искать, но долго не пришлось - беглянка обнаружилась на помосте, где участвовала в скоростном распитии эля между остальными лицами женского полу. И удивила всех, выиграв. Мне вручили большую призовую кружку, из которой я пила, и отправили гулять. Гуляла я тоже недолго. Увидела Лешу, застыла. На лице засветила решимость, кружка была втиснута Тиль, и я нетвердой походкой направилась к парню. А вот на его лице удивление боролось с опаской.
Ну вот почему, почему вечно, как напьюсь, лезу "соблазнять" Лешу?!
Обозвав его своим
– попыталась сплясать горячий ирландский танец, что усложнялось наличием травы под ногой, на которой невозможно было звучно стучать каблуками, и моим неумением танцевать. В итоге вышла помесь Летки Енки и танца шамана, вызвавшая приступы дикого смеха у всех смотрящих - с каждой минутой их было все больше. Мне даже похлопали и закидали деньгами, тьфу! Их не забыла подобрать Тиль. Потом попыталась обнять парня за шею, не удалось, ноги подкашивались, и тогда я запрыгнула ему на руки с разбега, едва не повалив на траву, и под ободряющие выкрики смачно впилась в губы. Мне было мало, о чем не забыла громко объявить, и принялась стаскивать с бедного Леши футболку, зачем-то залезя ему под эту самую деталь одежды и активно шаря под оной. Парень, тоже выпивший немало, поначалу хихикал, а когда я начала его раздевать, попеременно краснел и бледнел, пока не решил меня отодрать, пока не поздно. Отодрал, с помощью двух других парней. Я орала и кусалась, какой позор, а потом начала бегать за улепетывающим Лешей с криками: "Стоять, я только начала!", "Не убегай, я нежно!" и тому подобное. Крики были на удивление связными. Всем активно интересующимся был дан перевод. Даже ставки делали: догоню или не догоню? Мне не нужно было особо гадать, кто эти ставки собирал. В итоге, он где-то спрятался - разорив треть ставивших, они надеялись, что суровая рашен герл догонит бедного парня - я побродила, побродила - под наблюдением из кустов... А вот это помню! Помню, как обернулась с подозрением, что на меня кто-то смотрит, увидела торчащую из кустов ногу, тряхнула головой, решив, что ноги тут вряд ли отрезают, а если и отрезают, но ими не разбрасываются. Раздобыла где-то выпивки, с кряхтением и причитаниями, что меня на самом деле никто не любит, присела под деревом, только нюхнула содержимое кружки и отрубилась. Без меня стало скучно, и в течение часа улеглись и остальные.
Об этих приключениях Тиль рассказала зеленой и хмурой мне по дороге домой. Руливший Леша убито назвал себя идиотом и поинтересовался у невесть кого: "Какого я убегал?", отчего я густо покраснела и под удивленным взглядом девушки сползла по сидению вниз, чтобы стань менее заметной. Вспомнила кое-какое обещание, данное под... воздействием некоторых обстоятельств. И это обещание я должна буду выполнить очень скоро, правда когда именно - сама не знаю, и от этого нервничаю еще сильнее. О нет, его я не боялась. Только не Лешу, как вот раньше. Я теперь вообще боялась: как все пройдет? А вдруг я сделаю что-то не так? И... и... какой ужас... я ведь действительно всего боюсь! Пыталась однажды представить, ну... как все, примерно, пройдет. Дошла до поцелуев в шею, представила все красочно так, и сдулась. А дальше - не могу. Знаю, что будет дальше, не маленькая же, но фантазия упорно не желала предоставлять нужные картинки и эмоции. Думала теперь я над подобным нечасто, но долго. Большую часть времени тряслась и избегала парня после памятного вечера-который-был-больше-ночью.
Утром, как всегда, я проводила Лешу. А ближе к ночи стала ждать, когда он вернется. Привычно. Только вот не всегда удавалось продержаться до его прихода, который варьировался от половины одиннадцатого до двух ночи. Уснула, и проснулась уже в своей комнате. В таких случаях тоже привычно - парень, не смотря ни на что, всегда дотаскивал мою сонную тушку на второй этаж и сгружал на кровать. А когда я все же дожидалась - обычно чуть ли не насильно кормила и тут мы расходились по своим комнатам. Но было исключение. Я... хорошо, что Тиль не знала, иначе бы подумала обо мне невесть что, потому что со стороны это бы показалось неприличным... Я оставалась у него. В те дни на меня нападала жуткая тоска. По дому, родным, той жизни. Выговориться? Не хотела нагружать других людей своими проблемами. Хотелось тепла, чтобы кто-то погладил по голове, обнял, утешил... Причем, определенный "кто-то", другого я утешения не хотела и потащилась в Лешину комнату, когда такая сильная тоска напала впервые. Кажется, это было начало месяца. Эгоистично разбудила, уселась на колени... получила свою долю утешения. И осталась на ночь. Ничего такого, хоть и боялась. Эта боязнь так ясно пропечаталась на лице, что, хохотнув, парень успокоил, что он не в том состоянии. Просто спали вместе, и было так уютно и тепло.
Но наступил еще один день черной меланхолии и тоски. Как раз тот самый памятный день, когда я встала с кровати, глянула на часы - они показывали половину второго - и пошла притуляться под бочок единственному родному человеку. Парень еще не спал и раскрыл объятия навстречу. Я тогда не сдержалась и выплакалась. Он утешал, гладил по голове и спине... а в какой-то момент поцеловал. Нежно, осторожно, будто боялся, что вырвусь. Я ответила, потянулась к нежности, именно тогда ее так не хватало! Обвила руками его шею, придвинулась ближе, требуя еще. И дотребовалась. Поцелуй стал глубже, и уже парень удерживал меня, а не я его. И руки здесь не причем. Не было сил заставить себя отстраниться, прервать поцелуй, набирающий обороты, и уйти. Совершенно не хотелось. Может, на почве переживаний, а может - из-за того, что так давно не могла быть нормально рядом с любимым, мне снесло крышу. Иначе с чего с таким нетерпением было отвечать на поцелуй?