Солнечный рисунок
Шрифт:
Когда я увидел его восседающим на узкой больничной кровати и с аппетитом вкушающим отвратительную на вид и запах кашу, но зато, наверное, супердиетическую, стало ясно — Ричард идёт на поправку.
Завидев меня, он сделал круглые глаза.
— Привет, Джордж! Я думал тебя уже убили или посадили!
Я слегка перевёл дух.
— Я тоже рад тебя видеть. Откуда такая вера в моё плачевное будущее?
Херб лежал в одиночной палате — видимо, Скотланд-Ярд расстарался, так что мог говорить без риска быть подслушанным.
— Даже
— Я очень люблю и то и другое, но какой-то ублюдок у меня на глазах убил человека. И этот ублюдок по всем признакам был из их идиотской шайки.
Херб печально вздохнул.
— С таким подходом, боюсь, как бы мне не пришлось навещать тебя в больничке. Удивительно, что ты до сих пор жив.
— Полагаешь, за меня никто не вступится?
— А кому ты нужен? — горько усмехнулся Херб. — Впрочем, как и я. У гуронов недобрая слава и длинные руки. Они дотянутся до тебя везде. Теперь ходи и оборачивайся на каждом шагу.
— Пусть молятся, чтобы я не дотянулся до них первым, — мрачно произнёс я. — Ричард, не возражаешь, если твой револьвер некоторое время побудет у меня?
Глава 23
Убедившись, что Херб живее всех живых и, выслушав от него тонну не самых нужных советов, я таки после визита в больницу, направил стопы в банк. Надоело ходить с пустыми карманами, пора проверить не обмануло ли меня родное ведомство, обещав скромную компенсацию за мои злоключения в психушке.
Клерк в банке, убедившись, что я это я (хоть тут-то у меня проверили документы), без особой доброжелательности сообщил, что на моём счёту находятся злополучные пятьдесят шиллингов — это всего-навсего два с половиной фунта. Да уж, недорого оценила полиция Лидса тот ужас, через который прошёл настоящий Лестрейд.
В любом случае, это лучше, чем ничего.
— Мистер желает оставить сбережения в банке? Мы можем предложить вам хороший процент, — скучным тоном провозгласил клерк.
Судя по его лицу, малый страдал скверным пищеварением и терзался каждую секунду.
Моё появление вызвало у него ещё один приступ.
— Заманчиво, конечно, но вынужден отказать. Выдайте мне всю сумму, пожалуйста. Желательно, серебром.
— Как будет угодно, мистеру, — в очередной раз скривился клерк. — Можете проследовать в кассу.
Я вежливо кивнул и отправился получать наличку.
— Какими монетами желаете получить сумму? — спросили в кассе.
Я посчитал в уме.
— Давайте четыре кроны, пять двойных флоринов, девять шиллингов, остальное — пенсами.
Мелочёвка была нужна в любом случае.
И вроде не бог весть какие деньги, но с ними сразу стало чуточку веселей. И вечное хмурое лондонское небо перестало вызывать тоску и апатию, и мерзкое поведение Брэдстрита казалось теперь пустяком. Далеко не первый и точно
Возвращаться в Скотланд-Ярд было необязательно, инспектор дал мне понять, что я для него скорее досадная помеха, чем помощник… Чем бы заняться?
Сдаваться я не планировал с самого начала. Молодой Уифферс во время короткой встречи в кафе сказал, что Мильчан занимался исчезновением его друга Кеннета О’Райли. К расследованию убийства газетчика меня не допустили, но насчёт пропажи ирландца никаких распоряжений не было. Если пороюсь в том направлении, формально не нарушу ничьих инструкций.
К тому же если я точно знал, что Мильчана убил кто-то из шайки гуронов, то в случае с «потеряшкой» у меня были только слова, причём пересказ с чужих фраз. Этого явно недостаточно, чтобы припереть бандитов к стене. Нужно нечто весомее.
Как только впереди замаячила хоть какая-то цель, я сразу стал собранным и сосредоточенным. Вот чего мне точно не хватало с выхода на почётную пенсию — старой доброй оперской работы. Без неё мне было так скучно! Нет ничего хуже ощущения, когда там, где тебя вроде бы только что ценили, ты стал ненужным.
Я прошёл через это один раз. Второй раз проходить не хочу или оттяну это до максимума.
Не знаю, кто так удружил мне, подарив шанс начать жить сначала, пусть и в другое время, другой стране и другом месте, однако я был ему обязан.
Теперь меня переполняла энергия, она буквально текла из ушей.
Было лишь одно «но» — я понятия не имел, где жил О’Райли. Эту информацию я мог получить на работе, но путь туда сегодня был заказан. Наверняка Брэдстриту тут же стуканут, если я начну наводить справки, и он что-нибудь придумает, чтобы отстранить меня от дела: скажем, законопатит в архив подшивать бумажки.
Вариант со Скотланд-Ярдом отпал сразу.
Возможно, Сэмюель Уифферс был в курсе или мог пробить по своим каналам, но его ещё предстояло выцепить. В редакции мне, мягко говоря, не рады, если кто-то поймёт, что юноша помощник сливает мне инфу — ему не поздоровится, а я бы не хотел, чтобы у него появились проблемы.
Сидеть в той же кофейне, в надежде, что Сэм обязательно туда заскочит побаловаться плюшками — тратить впустую кучу времени. Вдруг он там через раз бывает?
Как итог в активе остался третий, самый простой вариант. О’Райли служил на таможне. Надо идти туда, разговаривать с его начальством.
Штаб-квартира королевской таможни находилась на нижней Темз-стрит.
Чтобы туда добраться, пришлось снова перейти через мост на другую сторону реки к Вестминстерскому аббатству, поймать кэб и ехать вдоль набережной.
Рабочий день в таможне был в самом разгаре, царила суматоха, разобраться в которой человеку со стороны было не просто, но фраза «я детектив из Скотланд-Ярда» внезапно стала для меня пропуском-вездеходом, благодаря ей передо мной открывались все двери, а очереди на приём не существовали.