Солнечный удар
Шрифт:
– Падла!
– взвыл усатый, хрустнув носом.
Чем отличается спецназовская рукопашка от спортивных единоборств? Многим. Но в первую очередь тем, что приемы и удары здесь, как минимум, травмирующие. Как максимум - смертельные. Акробатических кульбитов и высоких па ножками нет (это лишь в фильмах для детей показывают, кстати, балет смотреть гораздо интересней). Только мощные базовые удары: по кратчайшей траектории в ближайшую болевую точку. Если приемы - то на растяжение, на перелом.
Полынцев, расчистив
– Ты не профессиональный боец, поэтому состязаться в мастерстве не сможешь, используй неожиданные для них приемы: у первых всегда открыта голова, у вторых - все, что ниже пояса'. Не теряя времени, Полынцев, нырнул к шоферу под ноги, пробив жесткий апперкот в самое, что ни на есть, интимное место.
Водитель огласил округу колоратурным сопрано.
– У, е-о-о!
– Вот именно, - закончил партию Андрей, врезав коленом в грудь загнувшегося в поклоне солиста.
Казалось, раунд был окончен за явным преимуществом закона, но здесь случилась неприятность. До ристалища, наконец, добрался тот самый коренастый мужчина с сотовым телефоном в руках. Сходу, обхватив Полынцева за корпус, он по-борцовски оторвал его от земли и одним движением забросил в машину. 'Борец', - мелькнуло в голове Андрея перед тем, как она врезалась во что-то твердое....
Юля тихонько плакала, сидя в углу темницы. Приключенческий дух весь вышел, и его место занял противный, липкий страх. Сознание рисовало самые ужасные картины: изнасилование, издевательства, убийство. Охранник уже пообещал ей переломать руки и выбить зубы, чтоб не сопротивлялась. Два раза он заходил в камеру, пытаясь установить с ней близкие отношения, но она орала белугой и царапалась, кошкой, устраивая настоящую истерику. Помогало. На шум сбегались сообщники и предупреждали мерзавца, чтоб не торопил события - мол, сначала хозяин, потом остальные. Это было по-настоящему страшно.
Но вдруг.
Дверь в темницу распахнулась, и два мордоворота бросили на землю чье-то бездвижное тело. Едва различив очертания лица, она бросилась целовать его, гладить, омывать собственными слезами.
– Андрюшенька, Андрюшенька, миленький, слава Богу, слава Богу. Спасибо тебе, спасибо.
– Кому?
– не уворачиваясь от поцелуев (вот уж не думал, что первые будут такими горячими), спросил Полынцев.
– Богу, конечно, Богу! Он услышал мои молитвы и послал тебя.
– Может быть, я ранен, и толку с меня - ноль?
– Ну, и что!
– навзрыд вскричала красавица.
– А я тебя выхожу, главное, что ты здесь, что рядом. Вместе не страшно.
Андрей присел. На самом деле, в сознание он пришел давно, еще,
– Тебя били?
– взволнованно спросила Юля.
– Где болит?
– В душе.
– А мы ее полечим, - сказала она, положив ладонь ему на сердце.
– Мы ее погладим. Вот так... Отпустило?
– Наоборот, - он сгреб ее в объятья и, целуя, повалил на землю.
Юля прикрыла глаза...
Языком он действовал уверенно: не лизался, как щенок, нежно касался ее губ и плавно входил между ними. Не успела она подумать, что это похоже на... как услышала звук расстегиваемой на джинсах молнии (на своих, между прочим).
– Полынцев, а ты что собираешься делать?
– Газету, блин, читать. У вас, журналистов, принято об этом спрашивать?
– Подожди, как ты можешь в такой обстановке?
Он замер в изумлении.
– Не понял, мне показалось, ты сама?
– Да, я хотела, чтоб пожалели, но не больше.
Возбуждение начало таять, как мороженое на солнце. Через 'не хочу' Андрей переступить не мог - такое вот идиотское воспитание.
– На нет и суда нет, - медленно поднялся он на ноги.
– Впредь буду осторожней.
– Ты же говорил, что я не в твоем вкусе?
– отряхиваясь, напомнила Юля.
– Отомстила, что ли?
– А может, и отомстила, вредный мальчишка, - щелкнула она его пальчиком по носу.
– В той школе, где ты учился с девочками целоваться, мы в старших классах преподавали.
– Что-то я не заметил, - кхекнул Андрей.
– Чего?
– возмутилась красавица.
– Да я просто смотрела, на что ты способен.
– Не досмотрела, - буркнул он и, приметив в углу матрас, завалился на него.
Если говорить честно, Юля решила для себя так: окажется слишком настойчивым... ну, тогда пусть. Ей сейчас было важней его расположение, чем собственные желания. А если будет сдержанным, то лучше не надо. Обстановка, и правда, не располагала. Хоть где-то и писали, что в экстремальных ситуациях у людей просыпается сексуальное влечение, но у нее это как-то не особенно ярко проявлялось.
– Не обижайся, - подсела она к нему.
– Я здесь не могу.
Андрей прекрасно понимал ее состояние - и злить не хотела, и в объятия не стремилась, вынуждена играть. Женщины вообще народ зависимый. Не все, конечно, есть ведьмы, от которых лопатой не отмашешься. Но основная масса, все-таки, милые, беззащитные создания. Жалко их. Надо успокоить девчонку, а то невесть что, наверное, думает.