Солнечный удар
Шрифт:
– Я сказала 'под', а не 'в'. На сиденье что-то выпирает.
– Возбудилось, - гоготнул крутолобый.
– Давай махнемся, тебе все равно, ты жирный.
– Как ты меня достала, - пробурчал бык, выбираясь из кресла.
Смуглолицый и крепыш вновь разменялись местами.
Свет в зале погас, занавес открылся, на экране замелькали кадры трагических событий: взорванные дома, испуганные заложники, переполненные ранеными больницы.
Зрители отнеслись к этому по-разному: одни с подобающей серьезностью, другие с совершеннейшим безразличием, третьи -
– Слушай, ну зачем нам такие вещи показывают?!
– возмущенно зашептала чопорная дама на ухо своему спутнику.
– Своих проблем у нас мало?
Мужчина со вздохом развел руками...
– Вовик, ну когда там концерт начнется?
– рассматривая в темноте свои, расписанные под хохлому, ногти заерзала в кресле блондинка.
– Сколько можно эти ужастики смотреть. Кстати, на этом сиденье тоже какие-то бугорки, мне опять неудобно.
– Терпи.
Ждать пришлось недолго. Официальная часть закончилась ровно через 10 минут. Ведущий, выразив соболезнования жертвам террора, перешел к объявлению концертных номеров. На сцене заиграла ритмичная музыка, запрыгали в языческих оргиях начинающие исполнители. Через какое-то время к ним на помощь стали подтягиваться более именитые артисты, а последних, в свою очередь, готовились сменить звезды первой величины.
Полынцев сидел за декорацией разрушенного дома в глубине сцены и, сквозь щель в 'руинах', пристально всматривался в зрительный зал. Место за местом, лицо за лицом, ряд за рядом. И еще раз в обратном направлении. Жаль, бинокля не было. Спецэффекты, прожектора и, что уж греха таить, сами артисты, особенно подтанцовка, превращали нехитрую задачу в тяжкий труд.
– Громозека, ответь Циклопу, - крикнул он сквозь музыкальный шум в рацию.
– Просто Гром, - поправил его Погремушкин.
– Слушаю тебя.
– Где обещанное? У меня после третьего ряда лица размываются.
– Уже несу. А ты там поменьше девкам под юбки заглядывай, это ослабляет зрение.
Не далек был от истины коллега. Кто б мог подумать, что смотреть на поклоны артисток сзади, куда интересней, чем спереди. Если б зрители (мужчины, разумеется) знали, какого зрелища их лишают...
– Ага, - вынырнул из-за декораций Погремушкин.
– Где ж тут бандитов увидишь, когда такие задницы перед глазами мелькают.
– Слюнявчик надень, - серьезно ответил Андрей, впрочем, не отрываясь от созерцания поклонной композиции
– На, держи, - протянул сыщик бинокль.
– Только девок взглядом не сожги.
– Я на девок не смотрю, - сказал Полынцев, настраивая резкость.
– Ой, кажется, у одной трусики порвались.
– Где?
– прильнул к декорации Погремушкин.
– Шутка. Это я тебя на вшивость проверил, маньяк курортный. Теперь ясно, кто пытался изнасиловать эстонку.
– С чего ты взял?
– Ну, как же - сексуальная озабоченность налицо.
– Да нет, я про изнасилование...
– Опа, - прервал его на полуслове Андрей.
– У мужика, что на Юлькином месте сидит, в руках фотоаппарат появился.
– Там фээсбэшники рядом, - махнул рукой
На сцену, под визг молодых и рев пожилых женщин, выскочил жаворонок российской эстрады с популярной песенкой о лете.
Чопорная дама закрыла улыбкой собственные уши.
– Кока, снимай его, снимай!
Супруг успел поднять фотоаппарат на уровень груди и тут же замер: в боку что-то кольнуло, на руках что-то щелкнуло, за спиной прозвучал угрожающий голос.
– ФСБ. Сиди тихо, опусти голову.
Полынцев нацелил бинокль на третий ряд. Молодцы фэбсы не стали сразу выводить из зала сладкую парочку, побоялись распугать подельников. Подруга задержанного показалась ему чем-то знакомой, но он не успел рассмотреть, чем именно, потому что ее тоже согнули буквой 'зю' и заковали в наручники. На этом ряду, вроде бы, все было чисто. На четвертом... Порядок... На пятом... Стоп. А вот и первый - усатый жук с опухшим носом.
– Погремушкин. Я нашел одного. Шестой ряд, восьмое место.
– Отлично, - поднес рацию к губам сыщик.
– Центр, Грому на связь.
– Центр на связи.
– Готовьте собровцев к захвату, есть контакт...
Андрей заканчивал чесать седьмой ряд, когда ведущий объявил выступление певца-патриота. По залу прокатился одобрительный гул мужских голосов. Зазвучали аккорды любимой военной песни. Сердце застучало в такт мелодии. Сразу же вспомнилась армейская служба: полигоны, учения, стрельбы... стоп!
Полынцев, как ужаленный, подскочил на месте
– Погремушкин, мы не того взяли! Мужик просто для себя фотографировал. Кому на хрен нужен слюнявый попсовик. Акция будет сейчас, вот на этой самой песне. Выводи в зал собровцев, пусть ломают всех, кто принес фотоаппараты. Я не нашел бандитов, меня гнать надо из органов! Давай, родной, не тормози, счет на секунды.
Без лишних слов, оперативник схватился за рацию.
– Центр, Грому на связь
– На связи.
– Мы не тех приняли, клиенты по-прежнему в зале. Акция должна произойти на этой самой песне. Прошу задействовать группы захвата, пусть задерживают всех, с фотоаппаратами. В противном случае - провал.
– Продолжайте поиск, - недовольно буркнул голос в рации.
Когда смуглолицый мужчина нацелил длинный объектив на певца, блондинка вновь решила пересесть в кресло крутолобого приятеля. Фотограф, злобно сжав губы, тоже принялся разменяться местами с крепышом. Полынцев, блуждая взглядом по рядам, моментально среагировал на суматошные движения. Направив бинокль на беспокойную компанию, он заметил в руках одного из мужчин фотообъектив.
Тем временем, в зале появились, в заломленных на ухо беретах и расхристанных до пупа гимнастерках, бравые десантники Они принялись петь и пританцовывать в такт мелодии, вытягиваясь к сцене вдоль проходов. Зрителей это не порадовало, но и не насторожило: солдаты притащились на концерт - бывает. Никто не обратил внимания на то, что в ушах некоторых гвардейцев торчали маленькие, скрытого ношения, наушники.