Солнечный змей

Токацин .

– Ветрено сегодня, – Кесса с трудом перекричала вихри, свистящие над ветвями. – Не хотела бы я жить на верхушке Сосны…

– Напрасно, – откликнулся Яцек, не оборачиваясь – он высматривал дорогу. – В домах скайотов не холодно – они вовремя конопатят щели. Я зимовал с ними. Не хуже, чем в пещере, если забыть, как далеко земля…

– Яцек! – Гервульф выгнул шею назад и с трудом увернулся от очередной ветки. – Крылья отмёрзли! Пора сделать привал!

– Ладно, садись на берегу, – Речник отпустил поводья и набросил их на луку седла. – Вон там, на прогалине.

Сквозь

дебри кустарников к реке тянулись широкие тропы, протоптанные сотнями копыт, – здесь спускались к водопою кривийские стада. Сейчас никого не было у воды – на пологом берегу, укреплённом большими серыми валунами, остались только следы ног и лап. Дракон нырнул под полог жёстких блестящих листьев и замер, вцепившись когтями в выступающий из земли корень Хумы. Несколько раз взмахнув крыльями, он неторопливо спустился на берег и лёг на ковёр слежавшейся хвои, коры и высохших листьев. Слой всего, что сотни лет сыпалось с деревьев, мягко пружинил под ногами. Кесса, пошатываясь, спустилась со спины дракона и села на кусок коры.

– Бездна! Гервульф, ты слишком быстро снижаешься, – охнул Хагван, сползая с седла и поднося к губам раковину-рог. Трубный звук пронёсся по лесу, затихая в переплетениях ветвей.

– В Льдянке вода чистая, – сказал Яцек, разделив между спутниками большой кусок ирхека. – Но слишком холодная. Отдыхайте, я напою Гервульфа.

Он снял с драконьего седла бурдюки с водой и пошёл к голове дракона. Кесса отломила кусочек ирхека и протянула сегону. Пустынная кошка с примятой шерстью выбралась из-под её куртки, держа ирхек в зубах, и с любопытством воззрилась на реку.

Льдянка по меркам Великой Реки была скорее широким ручьём – шагов пятнадцать от берега до берега, неглубокая, с ровным, лишённым порогов, руслом и стремительной ледяной водой, золотисто-бурой от хвои, устилающей её дно. Валуны и куски коры едва виднелись из воды у самого берега – кривийцы когда-то укрепляли русло. Койя взлетела на камень и принюхалась к воде, жадно догрызая сухой пирог.

– Лесная река… – Речница подошла и встала рядом, отряхивая руки и одежду от крошек. – Да не иссякнут чистые воды!

От Льдянки тянуло холодом – ледяные ключи питали её, и даже в этом году, на исходе второго засушливого месяца, она не обмелела и не сузила русло. Кесса склонила голову в почтении и опустилась на камень, чтобы коснуться воды. Она не заметила, в какой момент валун под ней шевельнулся.

Койя с пронзительным воплем шарахнулась в сторону, и Кесса, получив крылом в грудь, упала с камня и уселась на слежавшуюся хвою. То, что казалось камнем, развернулось, как разбуженная ящерица, неуловимо и стремительно, и вцепилось в ногу Речницы костяными клешнями. Они вырастали прямо из щелей меж камнями, которыми, как чешуёй, было покрыто тело странной твари. Пара «челюстей» с костяными зубцами пропорола штанину и голенище сапога и впилась в тело. Что-то гибкое, тонкое промчалось мимо Речницы, хлестнув её по плечу – на куртке остался тонкий рубец – и метнулось к кошке. Койя, развернув крылья, бросилась на врага и полоснула светящейся лапой по каменной чешуе. Тварь дёрнулась всем телом, волоча за собой Кессу. Речница сорвала с пояса нож.

– Ни-шэу!!!

Стальное

лезвие впилось в серое брюхо твари, куда-то под челюсти. Запахло горелым деревом и тлеющей тиной. Чудище не шелохнулось и не проронило ни звука, зубчатые клешни не дрогнули. Враг медленно отползал к воде и тянул за собой добычу. Койя, жалобно вскрикнув, отлетела в сторону, жёлтая шерсть потемнела от крови.

– Ни-куэйя!!! – Кесса ударила кулаком по челюстям. Зеленоватый луч сорвался с её руки и вонзился в камень. Чудище задымилось.

– Фшшшух! – струя огня ударила в ложный валун. Хвоя вдоль берега вспыхнула, Кесса прикрыла лицо от нестерпимого жара и откатилась в сторону. Челюсти, выдранные из тела чудовища, волоклись за ней, раздирая ногу. Тварь вспыхнула, но так и не издала ни звука, булыжники посыпались с её тела в воду, а потом и само оно, дёргаясь, распалось на обломки обожжённой глины и хлопья пепла. Койя, прижав уши, бросилась к Речнице. За кошкой тащился по берегу тонкий, едва заметный хлыст.

– Кесса, не двигайся, – Речник Яцек опустился рядом, быстро разрезал штанину вдоль рваной раны, прижал края и дёрнул отломанную челюсть – от себя и резко вверх. Кесса закусила губу. Костяные крючья вышли из тела. Яцек посмотрел на них и положил обломок рядом с собой.

– Хагван, воды принеси, – приказал он, вынимая из сумки чистую тряпицу и склянку с воинским бальзамом. Речница зажмурилась.

– Что это? Каменный мертвяк? – любопытство оказалось сильнее боли и страха. – Оно лучей не боится…

– Немудрено, – Речник закрыл склянку и обмахнул рану, залитую бальзамом, пучком хвои. – Это не мертвяк. Тут их называют «вирка» – псевдожизнь, творение сайтонов. Живой капкан на крупную дичь, судя по этим зубцам. Зачем бы ставить такую ловушку там, куда лесной народ гоняет раулий…

– Вот тебе и привал, Каримас милосердный… – пробормотал Хагван, с ужасом глядя на располосованную ногу Кессы. Койя с тихим писком ткнулась лбом в ладонь Речницы, Кесса взяла кошку на руки и охнула.

– Яцек, смотри! Койя ранена!

Хлыст всё ещё висел на кошке, парой тонких острых крючьев впившись под кожу. Кровь не останавливалась.

– Мать Макега… – Яцек развёл в стороны шерсть на боку сегона, ополоснул лезвие ножа и захватил все лапы кошки в одну ладонь. Койя тихо зашипела, когда загнутые крючки вышли наружу. Речник закинул хлыст на ветку куста – на зелёных листьях чёрная плеть хорошо была видна, не заметить её там было трудно. Койя зашипела снова – воинский бальзам прижёг ей бок.

– Впрочем, это бесполезно, – вздохнул он, выпуская кошку. – Слижет. Посиди немного так, пусть рана присохнет.

– Яцек, все там живы? – проревел издалека Гервульф, вытягивая шею. – Ещё плюнуть?

– Уже не надо, – отмахнулся Речник. – В воде сидела вирка. Ты заметила, Кесса? Твоя кошка потопталась на спине вирки, но не приглянулась ей. А когда подошла ты, капкан захлопнулся. Не на рыбу тут его поставили… кого можно вылавливать на городском водопое?!

– Фррх… Раулия – тоже дичь, – Гервульф выдохнул дым и оглянулся на заросли кустарника, из-за которых доносился отдалённый рёв и костяной треск.