Солнечный змей

Токацин .

– Раулия из городского стада? – хмыкнул Яцек. – Храни Макега того, кто поймает в капкан чужого быка. Тут, кроме городских, пасутся стада скайотов. Не расплатишься за такую дичь…

– Люди – тоже не дичь, – сердито сказала Кесса, прижимая к себе Койю. Сегон обнюхивал пораненный бок и слизывал с шерсти запёкшуюся кровь, стараясь не потревожить рану.

– Сайтон посадил тут это чудище? Злобный маг крови?! Это они убивают живое и оживляют всякую пакость? – ворох услышанных и прочитанных легенд зашелестел в голове Речницы, и глаза её вспыхнули. – Вот таких тварей они создают?

– Сайтоны – не злобные… просто маги, – поморщился Яцек. Он отошёл к воде и ворошил сейчас останки «живого капкана». Вирка развалилась

на множество неподвижных кусков. Она слеплена была – как видела теперь Кесса – из сырой глины, намазанной на каркас из коры и веток, и вмурованные в глину булыжники прикрывали её спину. Теперь глина, обожжённая на драконьем огне, черепками усыпала берег, древесина выгорела, булыжники раскатились. Яцек выудил из обломков что-то маленькое, почерневшее и подошёл к Речнице, держа находку на ладони. Это был птичий череп, и почернел он вовсе не от жара – его аккуратно выкрасили в чёрное.

– Взгляни сюда, Кесса. Это «йидин»… сердце, сердцевина. В этой черепушке была жизнь всей вирки. Когда их делают, йидин закладывают в самое защищённое место. А йидин свой у каждого дома сайтонов. Это, например, череп ворона… Йидин Дома Ворона – Карненконту. Мать Макега, что в этом году на всех нашло?! На Агва они тут, что ли, капкан поставили?!

Он раздражённо передёрнул плечами и бросил череп в поясную суму.

– Тебя порвали неглубоко, Кесса. К вечеру края сомкнутся, к утру останется шрам. Я договорюсь, чтобы тебе на ногах стоять не пришлось. А ты… ты не знаешь языка риккинов, и Астанен не просто так обделил тебя зельем. Лучше для всех нас будет, если ты, Кесса, будешь сидеть молча. И об этом, – Речник кивнул на ворох черепков, – тоже помолчишь.

– Фшшшурх! – река пламени пронеслась вдоль берега. Гервульф бродил у реки, с подозрением глядя на почерневшие валуны.

– Тут думают, что ставить капканы на людей – хорошо? – недобро прищурилась Кесса. Ногу жгло, щипало и дёргало, на руках съёжилась Койя, и огоньки на её ушах дрожали и то и дело гасли.

– Капкана больше нет, – качнул головой Яцек Сульга. – Это чья-то ошибка. В мирное время я сообщил бы князю Ледны… но сейчас нам нужен прок от сайтонов и совсем не нужна их месть.

– Зачем нам дружба кровавых магов? – настороженно спросила Речница. – У них что, есть драконы? Они пойдут воевать бок о бок с нами?

– Альвиг – из дома Карненконту, – нахмурился Речник. – Это дом с хорошей славой. Я уверен, что всё это – несчастный случай, и не более того. Повернись, я перевяжу рану…

Сложенные из массивных брёвен стены, окружающие холм, промелькнули под драконьими крыльями, гонги зазвенели на высоких сторожевых башнях, и внизу потянулись двускатные крыши под золотистой сосновой корой. Улицы, мощённые потемневшими от времени плашками, раскинулись внизу, как паутина. Сверкнул яркими красками шатёр над алтарями богов, накрытый ветвями подрастающего Высокого Дуба, последние лепестки Хумы взвились над крышами, посыпались на крылья Гервульфа. Хагван, цепляясь одной рукой за луку седла, не выпускал раковину и трубил, трубил так, что у Кессы закладывало уши. Белый Дракон ревел невпопад, будто вознамерился во что бы то ни стало перекричать сигнальный рог. Внизу прядали ушами и шарахались к стенам ездовые раулии, жители глядели на небо и выразительно пожимали плечами.

– Хагван, да хватит уже! – не выдержала Речница. Койя давно забилась под куртку и носа наружу не показывала. Чуткие уши пустынной кошки плотно прижались к голове.

– Хийва-а-а! Ледна, встречай посланцев Реки-и-и! – завопил Хагван, привстав в седле. Яцек хлестнул поводьями. Дракон вскинул шею и выгнул крылья, замедляя полёт. Внизу серым полотном развернулся мощёный двор. За бревенчатыми стенами, перед высоким крыльцом деревянного замка, слегка похожего на крытый корой муравейник, разлеглись на лиственных подстилках Серые Драконы. Завидев Гервульфа, они отрывались

от жбанов с едой и бочек с питьём, провожали пришельца внимательным взглядом и дружно выдыхали дым. Гервульф гордо вскинул шею. Серые Драконы внушали уважение стальным блеском чешуи, боевыми пластинами на хвостах, доспехами, окованными настоящим металлом, – но Белый был крупнее и ярче всех. Яцек на миг оглянулся, и Хагван опустил сигнальный рог и пригладил растрёпанные волосы. Кесса накинула шлем-капюшон – жутковатую голову зверя с горящими глазами – и выпрямила спину. Лапы дракона уже коснулись бревенчатой мостовой. Четверо мечников в серых меховых плащах – их шлемы напоминали головы волков – спустились с крыльца и встали перед пришельцами. Наступила тишина – даже драконы перестали рычать. Путники спешились. Яцек оглянулся на Кессу и Хагвана, еле заметно кивнул им и шагнул вперёд.

– Хийва! – Речник остановился перед воинами. Те сомкнули щиты.

– Ух… Теперь моё слово, – Хагван криво усмехнулся – он волновался не на шутку. Обойдя Речника, он встал рядом, сжимая в руках стеклянный футляр, бросающий на мостовую бирюзовые блики.

– Посланцы Великой Реки прибыли в Ледну и ждут достойной встречи! Сюда прилетел Речник Яцек Сульга, воин вихрей, и Речница Кесса из Чёрной Реки, и Гервульф, могучий дракон, и Хагван Инчи, глашатай Короля Астанена!

– Хийва! – стражи расступились. – Князь Сецех ждёт тебя, Яцек Сульга.

Этому залу, выстланному серебристой корой, привычнее было дрожащее пламя факелов, чем ровное сияние белых церитов – недаром своды почернели от сажи. Под потолком, на толстых балках, копошилось что-то крылатое и хвостатое, и Койя, выглянув из-за пазухи, сверкала глазами на неразличимых во мраке зверьков. Длинные скамьи протянулись вдоль стен, и одна, меньшая, встала поперёк, перед возвышением, на котором стоял резной трон из священного дуба. Бурые шкуры раулий укрывали пол, и ноги тонули в меху. В стенах, за яркими изразцами, скрывались негаснущие печи, и жар разливался по залу. Кесса сняла бы шлем и куртку, но на неё смотрело, не отрываясь, слишком много людей – и она сидела неподвижно. Во взглядах, направленных на неё, было изумление, недоверие и смутная надежда.

На скамье перед троном было просторно – всю её отдали пришельцам, и Кесса села по правую руку от Яцека, а Хагван – по левую. Время от времени они переглядывались через плечо Речника. И двое стояли у княжеского престола – двое воинов в деревянных доспехах, украшенных мехом, с высокими сингельскими щитами. Воин-мечник был в волчьем шлеме, другой, вооружённый палицей, – в медвежьем. Князь Сецех – немолодой грузный риккин с седеющими усами – не расставался с высокой меховой шапкой, расшитой звериными зубами и перламутром. И у многих из тех, кто сидел на скамьях вдоль стен, были похожие шапки – разве что пониже. Длиннополые одеяния сверкали от бус и стеклянных пластин, мех на роскошных длинных плащах блестел, расчёсанный на пробор. Кесса смотрела во все глаза на странные украшения из звериных костей и тонких деревянных пластинок, на грубые небрежные линии раскраски на лицах… и странный затаённый огонь в глазах – тёмных и синевато-серых. Зал был наполнен магией, она плескалась в его стенах, как в тесном бочонке, и мурашки ползли по спине Речницы – магия в её крови откликалась на общий зов. Койя сидела рядом, насторожив уши, и на их кончиках мерцали жёлтые огни.

Яцек поднялся и склонил голову перед троном Сецеха. Правитель Ледны негромко произнёс несколько слов. Речник ответил.

– Хагван, ты понимаешь по-риккински? – шёпотом спросила Кесса. Служитель растерянно моргнул.

– Почти ничего. Все эти люди в шапках – очень сильные чародеи… те, кто в чёрном или багровом – сайтоны, а те, кто в зелёном или буром… это метсайнены… и тут ещё их воины, стража колдовских домов… те, что в волчьих шлемах – Хармаканса, они воюют за сайтонов, а те, кто в медвежьих…