Соломенное сердце

Алатова Тата

— У них тут есть генераторы, и они работают, — заметила Поля. — Значит, деревенька обитаема. Тебе повезло.

Выйти из машины, выпрямиться, потянуться — какое простое и абсолютное удовольствие.

— Кто там? Ого! Машина! С детства их не видела, где бензин взяли? Неужели внизу его снова продают? — к ним спешила женщина: длинные темные волосы, широкие пастушьи штаны, просторная рубаха. В руках у нее прыгал фонарик.

— Туристы, — закричал в ответ Даня, — идем в Костяное ущелье.

— Говорите правильно: не туристы,

а самоубийцы, — женщина была молодая, красивая той особой хищно-тонкой красотой, которая могла родиться только в горах. Смуглая, черноглазая и черноволосая, она казалась полной противоположностью Поли. — Привет, я Гуля, администратор. И вам сегодня повезло: у нас есть один свободный домик. Отличный вид, просто отличный. Очень рекомендую встать пораньше, чтобы полюбоваться рассветом.

Во время всей речи Гуля так и ходила кругами вокруг машины, то заглядывая в окна, то поглаживая ее.

— Ах, отдала бы все за такую красавицу, — и она влажным горящим взором уставилась на Даню.

Тот заулыбался в ответ.

— И я бы все отдал за такую красавицу, — пылко заверил он Гулю, явно перенаправляя комплимент.

У Поли не было времени на их флирт — спать оставалась всего ничего.

— Где, говорите, ваш домик?

Местные деньги у нее водились, она вообще частенько моталась по Верхогорью. Но если что, в сумке валялась и другая валюта — часы, батарейки, лекарства.

— Я провожу, — пока Даня выгружал свои чемоданы, Гуля с любопытством маячила за его плечом. Ей было примерно лет тридцать, но повадки казались совсем девичьими.

— Так у вас тут прорва народу? — он буквально излучал обаяние, обволакивал им Гулю. — Что люди делают в такой глуши?

— Так археологи же, — прозвучало как оскорбление, — пытаются найти следы поселения, которое сожрал костяной змей.

— И как?

Поля, зевая во всю челюсть, плелась за ними, засыпая на ходу.

— Третий месяц копают, — неопределенно ответила Гуля. — Хуже археологов и геологов нет никого, такое беспокойство. А вы кто?

— Заговаривающий духов.

— О. Духов у нас тут нет — они не приближаются к ущелью. Живем без горта как проклятые какие…

Деревня уже спала. Кажется, археологи от души накопались — даже шум двигателя их не разбудил.

— Вот сюда, — Гуля провела их в один из домиков, щелкнула выключателем. — Удобства на улице по указателям, в купальне вроде осталась еще вода. Оплата любая.

— Сколько за неделю? — спросила Поля.

Рассчитавшись, она сходила по нужде, умылась в купальне и вернулась к домику. Даня и Гуля все еще ворковали у крыльца. Поля прошла мимо них в домик, — две кровати, шкаф, тумбочка, обычная обстановка, — рухнула на матрас.

Спа-а-а-ать. Целых пять часов, а потом обратно, докладываться Постельному и в новый рейс.

Даня явился почти сразу.

— Не вырубайся, — попросил он, оставляя чемоданы в углу, — потерпи еще десять минут. Я обещал тебя посмотреть,

помнишь?

Она неохотно перевернулась на спину.

— Можно я буду лежать, пока ты смотришь? Совсем нет сил.

— Конечно, — он тепло ей улыбнулся.

Став человеком, Поля никак не могла научиться запоминать лица и разбирать, что они выражают. Ее учителем стал шестилетний Егорка, который с величайшей охотой корчил рожицы, изображая гнев или грусть, или радость. Это не принесло ей большого понимание человеческой натуры в целом, но подарило хорошее понимание Егорки в частности.

А Даня был очень, очень сильно похож на него. Удивительная история двух братьев, которые почти не знали друг друга.

— Что с тобой такое, — спросила Поля, — почему тебе так хочется всем нравиться? Ты ведешь себя с людьми как Егорка, который выпрашивает щенка или пони.

Даня замер от неожиданности. Потом осторожно сел на краешек ее кровати.

— Как тебе теория о том, что в детстве я был лишен любви, а теперь выпрашиваю ее у кого попало.

— Брехня, — уверенно отрезала Поля. — Но вот что мне интересно: ты не боишься, что сегодня я в тебя влюблюсь, а завтра брошусь в пропасть на Гиблом перевале?

— О, я думал об этом, — оживился Даня. — Ты привязана к Егору, этого бы хватило для духов перевала, а ты все равно не отзываешься на их зов. Тут что-то другое.

— Мертвая старуха внутри меня? Ты серьезно?

— Так я и предлагаю — посмотреть. Если в тебе есть кто-то, оно обязательно отзовется. Я же разговаривающий с духами, помнишь об этом?

— Что мне надо делать?

— Ничего.

Даня склонился над ней — беспокойные глаза, прямая линия рта, непривычно серьезное выражение узкого лица.

И вдруг очередная улыбка — воркующий голос — звезды в черноте радужки.

— Иди ко мне, — позвал он нежнейшим из любовников, шепотом, вобравшем в себя и хороводы васс, и искорки гортов, и тьму шайнов, и густоту вьеров, и искры муннов, и жар анков, и надежность итров, и щедрость тьерров. — Я пришел к тебе с открытым сердцем, с добрыми намерениями, без оружия, без злого умысла, безо всякой корысти. Я пришел к тебе с любовью, я пришел тебе с голыми руками, без защиты и без брони. Иди ко мне…

Он что-то еще шептал, отчего у Поли кружило голову, перекувыркивало желудок, обхватывало горло, сбивало дыхание.

Он шептал — а она видела вершины гор, видела плачущие камни, видела, как цветы пробивают землю и раскрываются под солнечными лучами. Поля видела, где начинаются и заканчиваются реки, вспомнила, как родился этот мир, и богов, которые были еще такими молодыми. Дара — Мира — Лорн, Лорн — Мира — Дара. Жизнь, смерть, перемены. С кем ты захочешь играть?

Ей было хорошо. Ей было даже больше, чем хорошо, — ей было необыкновенно уютно, и смешно, и весело, и азарт тек по венам. Она была такой сильной. Она была такой беззаботной. Она была…