Соломенное сердце
Шрифт:
— Послушай, — снова заговорил он после совсем короткой паузы, — я-то выспался. Могу сам сесть за руль.
— Не можешь. Навигаторы здесь не работают, связи нет. Ты и днем-то никуда не доедешь, не спрашивая на каждом перекрестке дорогу, и уж тем более ты не доберешься до Костяного ущелья. Это очень своеобразное место, знаешь ли.
— Никогда, — не удержался Даня от профессионального совета, — не останавливайся на перекрестке, Поля. Духи этого страсть как не любят. Помнишь ту ночь, когда я появился в вашей избушке? Все потому, что снегом замело все вокруг, и я разбил лагерь
— Моя бабушка, — мелодично произнесла Поля, не отводя глаз от разбитой дороги, — помнила эти горы молодыми. Она помнила богов, которые раньше здесь обитали, но забыла, когда и куда они ушли. Когда я впервые увидела город из черного камня и янтаря, то очень удивилась тому, откуда он взялся. Потому что моя бабушка закрылась в хижине до того, как город был построен.
— Но Первогорску больше пятиста лет! — вырвалось у Дани.
— Вот именно.
Даня даже про бутерброд забыл, а про еду он помнил всегда, настолько его заворожили это плавный рассказ, похожий на ритуальные песнопения.
— Кто ты? — спросил он очарованно.
Поля на секунду оторвала взгляд от дороги, чтобы взглянуть на него.
Пустые-пустые глаза. Почти мертвые.
— Я-то? Внучка своей бабушки, разве нет?
Льдом вспыхнули ставшие едва заметными шрамы, те самые, которые оставили волки и которые исцелила лесная бабка. Этот лед всегда предупреждал Даню: рядом существо, которое является кем угодно, но не человеком.
Или, по крайней мере, не только человеком.
Ухмыльнувшись, Даня вернулся к своему бутерброду. Как интересно, Поля. Поля-Поленька-Полюшка.
Глава 03
То, что стелилось под колеса, сложно было назвать дорогой. Поля вроде уже привыкла к особенностям вождения в Верхогорье, но сейчас, в темноте, в незнакомой местности, ей туго приходилось.
Она умела водить все: от трактора до байка, ее специально учили. Умела подолгу находиться за рулем. Умела концентрироваться. Но усталость потихоньку брала свое, а княжич, как назло, трындел и трындел, что действовало на нее особенно усыпляюще. Он оказался таким же треплом, как и его младший брат, Егорка.
— Притормози-ка, — вдруг оживленно сказал Даня, прервав себя на полуслове. Сколько шахтерских баек он вообще знает?
Поля послушно вдавила на тормоза. Машина, крупно вздрогнув, резко остановилась. Даня покачнулся вперед.
— Ты видишь? — спросил он оживленно, указывая влево.
Там едва-едва мерцала в свете крупной луны полоска воды. И… — Поля прищурилась — почти невидимые силуэты. Почти.
— Вассы, — ответила она равнодушно. — Духи воды.
— Не все видят васс, — заметил он одобрительно и выскочил из машины. — Но внучки лесных бабушек прозорливы, да?
Вот неуемный человек.
Поля тоже вышла — размяться. С удовольствием потянулась, втянула свежий ночной воздух с явным привкусом студеной горной реки, дошла до багажника, истово надеясь,
Но в багажнике обнаружилось только парочка чемоданов и потрепанный рюкзак. Багаж Дани, стало быть. И ее дорожная сумка со сменой белья — Женечка Петровна расстаралась, перекинула из фуры.
О еде не позаботился никто — а чего заботиться? До Лунноярска от КПП полтора часа езды. Никто же не предполагал, что княжича потащит аж до Костяного ущелья.
А Поле что? Ничего. Какая разница, куда ехать.
— Девоньки-красавицы, девоньки-проказницы, талые снежинки, нежные дождинки, — Даня уже вовсю заговаривал зубы вассам, смеялся, искрился, а водные духи окружали его, серебрились, наполнялись лунным светом, речным блеском, становились все ярче, водили вокруг хороводы.
Поля подошла к реке чуть ниже, нисколько не желая участвовать в этих плясках. Егорку учили, а она тоже слушала: обычно вассы не причиняли вреда людям, водные девы обладали веселым и шаловливым нравом, могли под настроение одарить красивого юношу, а могли и вовсе закрутить с ним любовь. «Мокро же», — возмущался практичный Егорка.
Поля напилась — Бзыба была чистой, прозрачной, ее истоки находились на самой вершине гор, там, где круглый год лежал снег, — руки и зубы сразу заломило, сполоснула небольшой термос из-под кофе, набрала воды про запас, умылась.
Спать все равно хотелось.
Если бы она изначально не выбрала объездную дорогу, чтобы не волновать жителей сел ревом мотора в ночи, то непременно бы сейчас попросилась к кому-нибудь на ночлег.
Но вокруг не было, кажется, жилищ.
Даня помахал ей рукой, приглашая присоединиться к веселью, и Поля мотнула головой, отказываясь.
Вассы — всего лишь глупые духи, кому охота с ними возиться.
Старуха-хозяйка не оставила ей в наследство свою память, скорее эхо от эха ее, но и этого было достаточно. Поля могла бы — так и быть — снизойти до беседы с богами, но духи? Спасибо, княжич, играй с ними сам.
Ее создательница была той еще гордячкой.
И даже соломенная кукла не могла избавиться от некоторого — не своего — высокомерия.
А что вообще в Поле было своего?
Вернувшись на разбитую дорогу, она завела двигатель, включила фары дальнего света, прошла немного, вглядываясь вперед. По ее представлениям, здесь было только одно направление, сложно свернуть не туда. Запоминать карты ее учили тоже, но прежде так далеко забираться не приходилось.
Оглянувшись, Поля увидела, как Даня целует васс — каждую по очереди, с удовольствием и витиеватыми напевами. А они обнимают его и лохматят длинные черные волосы.
Он был похож и не похож на своего отца. Смуглый, тонкий, с черными беспокойными глазами, улыбчивым ртом и немного горбатым носом. Возможно, князь тоже когда-то улыбался. В юности или детстве, но с годами позабыл, как это делается.
К автомобилю они подошли одновременно.
— Прости, — совершенно мокрый, Даня нырнул в багажник, достал оттуда сухую футболку и бестрепетно принялся переодеваться.